Карэле передёрнуло. Серый человек торжествующе улыбнулся, кивнул ему и направился к выходу. Колокольчики с облегчением звякнули, когда дверь за ним закрылась.
Юта без разрешения высунула нос из-за двери.
— Господин Карэле, он ушёл?
Кондитер кивнул.
— Ну и замечательно, — девушка подошла к стойке, подхватила поднос с посудой и направилась в пекарню. Остановилась на полдороге, с сомнением глядя на чашку, из которой пил гость, бросила быстрый взгляд на хозяина и указательным пальцем брезгливо столкнула её с подноса.
— Что случилось, Юта?
— Чашку разбила, — призналась та без особого раскаяния.
— Молодец, — рассеянно похвалил её Карэле. — А я, пожалуй, пойду наверх. Всё равно уже пора закрываться.
Он непривычно медленно поднялся по лестнице. Гость угадал: ему всегда было неприятно это слово. Но теперь оно словно засело внутри мёртвым ледяным осколком. Кусок льда — идеальное орудие убийства: легко входит в тело, рассекая мышцы и сосуды, и моментально тает в горячей крови, не оставляя следов. Лучше него — только слово, не будет даже крови. Значит, в следующий раз… Интересно, как это — умирать от метко сказанного слова?
* * *
— О Карэле Карэле, — сказал ему голос в ночи, — а что, если ты оттуда? Из тёмного сна, из этого шумного, быстрого, невероятного мира. Там в металлических клетках надрывно и тонко гудит электрический ветер. Там вылеплены города из серого камня и стали, и люди раздавлены каменной серой тоскою. А что, если ты, ожидая укуса лекарства — укуса, что избавляет от боли и памяти, придумал себя в этом мире, придумал весь мир и себя? Всех тех, кто любил тебя, все пересохшие губы и жадные руки, и вкус поцелуев запретный, солёный и сладкий? Всех тех, кто любил тебя, ждал тебя дома, рассказывал сказки: «Вот Карэле Карэле едет верхом на коте, и синие птицы садятся ему на ладони»?
— О Карэле, — тихо спросил его вкрадчивый голос, — кто это услышал, кто это увидел так явно, что даже глаза закрывать не пришлось? Кто рассмеялся, коснувшись клавишей чёрных, и музыка зазвучала, и чёрные буквы пустились водить хоровод на снегу?
О Карэле, говорит он себе, и узкие длинные пальцы скользят по виску. Какого же дьявола ты сочиняешь подобные вещи. Вот ветер качает цветущие ветки, и серпик луны звенит над крышами Пата, и кровь из прикушенных губ на вкус как вишнёвый сироп. Чего тебе надо ещё?
И он закрывает глаза.
* * *
Но сразу же, не успев сомкнуть ресниц, Карэле распахнул глаза снова.
— Алли! — позвал он. — Алли! Ты помнишь, как ищут противоядия?
Его жена зашевелилась в темноте, с трудом оторвав голову от подушки.