Война шла долго и с переменным успехом. Было время, когда Хмельницкий контролировал Галичину, Волынь и Подолье. Правда, нужно уточнить, что успех Хмельницкого зависел от одного-единственного фактора: присутствия либо отсутствия крымских татар. Когда Хмельницкий воевал против поляков в компании крымской конницы – бил их всегда. Когда приходилось драться в одиночку, всякий раз получалось наоборот. О чем еще в советские времена простодушно и бесхитростно упоминали историки: да, Хмельницкий проиграл битву, но виной всему крымские татары, которые на помощь не пришли…
А, впрочем, война Хмельницкого с поляками содержит кое-какие не решенные до сих пор загадки. Давно уже появилась версия, что гетман не «взбунтовался» против польской короны, а, наоборот, действовал в тайном сговоре с польским королем Владиславом IV. Чтобы таким образом максимально ослабить окончательно распоясавшуюся шляхту, к тому времени настолько равнодушную к интересам государства, что не кто иной, как польский король Ян Собеский на одном из сеймов высказался прямо и нелицеприятно, что цель в жизни у шляхты одна: «Сидеть дома, налогов не платить, солдат не кормить, а Господь Бог чтоб за нас воевал». Соответственно, с ослаблением шляхты усилилась бы власть короля, бывшего в Польше, в общем, чисто декоративной фигурой.
Еще сам Хмельницкий частенько говаривал, что взбунтовал казаков с согласия короля Владислава IV, который, выслушав казацкие жалобы на польские притеснения, якобы сказал: «Разве у вас нет сабель, если вы называете себя рыцарями?»
Как обстояло на самом деле, уже не установить никогда. Однако на эту версию работает еще и то, что «налет» шляхтича Чаплинского на хутор Хмельницкого Суботов – очень похоже, легенда. Есть информация, что никакого сына Хмельницкого Чаплинский прилюдно не засекал. Как было у гетмана до этой истории двое сыновей, Тимош и Юрась, так и остались они впоследствии живехоньки-здоровехоньки. Более того, хутором Хмельницкий владел совершенно незаконно – у него был только «королевский привилей» от Владислава, не утвержденный сеймом, а потому недействительный. И суд самым законным образом признал владельцем Суботова Чигиринского старосту Конецпольского. Так что, очень похоже, Чаплинский попросту выполнял роль «судебного исполнителя». Сожительницу Хмельницкого Елену Чаплинский и правда увез – но тут же обвенчался с ней по всем правилам. Елена, похоже, была ничуть не против, вполне вероятно, что ей надоело слушать обещания Хмельницкого непременно на ней жениться, но только, понятно, после смерти законной супруги – а она болела, болела, но умирать не торопилась. Одним словом, у Хмельницкого, получается, не могло быть столь уж страшной обиды на поляков.