Не обратил внимания на отвлекание моего козьего сознания ласковыми речами престарелой переговорщицы о немедленной сдаче дома. Я потопал, оставляя грязные следы от копыт по светелкам в поисках открытых окон. Буквально в последний момент, на глазах изумленного Митрича зубами затворил фрамугу и копытом задвинул шпингалет.
Из озорства показав ему длинный козий язык с протяжным:
– Меееее! «Выкуси!» (и как же удобно и красиво можно дразниться в этом обличье), я отправился покорять буфет с различными чугунками и склянками на полках.
– А она окно тоже закрыла! – проорал шокированный, присевший на траву, парень.
– Да не могет такого быть! – бабка подошла к увальню, дав ему отеческую оплеуху, и критически посмотрела на окно.
– Действительно, закрыто, но я ж точно помню, что распахнула его, когда услышала, как ты за козой сигаешь!
– Да клянусь тебе святым Перуном, сошедшим на землю в образе божественного Козла! Что она сама зубами захлопнула окошко!
– Ишь ты! – бабка вытаращила глаза на окно. – А, ну-ка, милок, двигай к соседям за лесенкой, полезешь через чердак. Уж его-то наша строптивица его не закроет.
Я с тоской поглядел на люк в потолке. Увы, но его действительно запереть было нечем. И бог с ним, пойду, напьюсь с горя, пока время есть.
Оглядев кладовую, я нашел несколько полезных бочонков. Один из них доверху наполнен солеными огурцами, а другой свежеприготовленной бражкой.
– «Как хорошо жить в деревне! Сплошь экологически чистые продукты!» – думал я, запивая легкий алкогольный напиток и похрустывая вкусными огурчиками.
Как ни странно, много выпивки не понадобилось, чтобы слегка окосеть и забыть о невзгодах.
Выйдя, шатаясь из кладовки, я увидел первое, что должно давно было броситься в глаза. Старый черно-белый ламповый телевизор! Одержимый нетерпением, перемешанным с удивлением, одним ударом копыта включил тумблер. В ответ, внутри ящика стало что-то потрескивать и нагреваться, экран медленно нагнетал яркости.
– «Хоть любимых «Интернов» погляжу, пока они меня не достали!» – подумал я, вольготно развалившись на старой лежанке, вытянув вдоль потяжелевшие копыта. Но на улице послышался шум от приставленной к стене лестницы и поднимающегося по ней дойбомолодца. Я же флегматично уставился в экран, пусть лезет, если ему охота шею сломать!
Послышался треск и грохот падения тела. Кажись, Митрич приземлился мягким местом, лестница не выдержала его молодецкого веса.
Я не стал обращать внимание на дальнейшие шумы от криков и ругани за окном, так как изображение на экране полностью захватило мое сознание.