‒ Ладно? ‒ повторила Таня, сначала вопросительно, а потом утвердительно: ‒ Ладно.
Ну вот все и уладили. Эмберли попыталась двинуться дальше, по своим делам, но мать опять преградила дорогу, протянув клочок бумаги:
‒ Вот адрес.
Эмберли взяла листочек, не глядя, засунула его в карман шорт.
‒ Не потеряй, ‒ не удержавшись, обеспокоенно обронила мать.
‒ Ага, ‒ послушно кивнула дочь, по большей части исключительно для того, чтобы Таня отстала. ‒ Но сейчас… мне бы в туалет. И в школу не хотелось бы опоздать.
‒ Да, конечно.
Мать отступила в сторону, освобождая дорогу, но до самого ухода Эмберли постоянно отиралась где-то поблизости, а когда та направилась к двери, крикнула вдогонку:
‒ Эм! Только обещай, что сходишь!
Переступив через порог, Эмберли обернулась, чтобы заверить в ответ громко и как можно убедительней:
‒ Хорошо! Хорошо. Обязательно. После школы.
Но сначала она сходит к мистеру Кэрригану, выспросит, почему тот вдруг решил уволиться. Хотя от мысли, что это он может оказаться разработчиком игры и тем самым жутким человеком, приводящим в исполнение приговоры, в груди слегка холодело. Слишком невероятно, но события последних недель приучили Эмберли верить в самые поразительные совпадения и возможность невозможного, но в то же время — не доверять никому.
Наверное, жутко глупо при наличии подобных предположений в одиночку заявляться к учителю, но раз она решила, значит, непременно сходит к нему домой.
Правда, идти никуда не пришлось. Потому что мистер Кэрриган встретился ей еще до занятий, в школьном коридоре, и первым произнёс «Добрый день», доказывая, что он не призрак, не мираж, не галлюцинация.
‒ А мне сказали, что вы уволились, ‒ растерянно пробормотала Эмберли.
‒ Если честно, хотелось, ‒ признался мистер Кэрриган. ‒ И уволиться, а потом и вовсе убраться из этого города. Как-то не в радость мне подобная популярность. Сначала одно, теперь вот другое. ‒ Он скрестил у груди руки и тряхнул головой, но, заметив обращённый на него недоумевающий взгляд, добавил: ‒ Кажется, некоторые склонны думать, будто это я мог устроить все те гадости с листовками и надписью на лбу?
‒ Но это ведь не вы!
Видимо, в восклицание ненароком пробралось слишком много вопросительных интонаций, потому что учитель озадаченно вскинул брови, посмотрел пронзительно.
‒ Не вы, ‒ как можно убедительней повторила Эмберли, сгорая под его взглядом от желания провалиться на месте.
Получилось ещё неестественней и неоднозначней, но на этот раз мистер Кэрриган сделал вид, что не заметил двусмысленности ситуации и неуверенности в голосе собеседницы. Потому торопливо перевёл разговор на другую тему: