Отец поднимает бровь.
– Я уже говорил, – продолжаю, – например, о том, что великий и ужасный Кинан Рейм изменял жене. Или о том, что он считает нормой грязным образом купить мою избранницу.
Я выуживаю из пиджака смятое письмо – хвалю себя за то, что вчера умудрился не разорвать его на клочки к демонам грязевым. Выучил, что ценные послания лучше сохранять.
Лицо отца меняется. Потрясающе – видеть помимо его гнева легкий намек на волнение.
– Прекрати нести чушь! – командует он.
– Я только начал, – смотрю на него пристально. – Сейчас мой отец решил рассорить меня с женщиной, которая мне дорога, но он не представляет последствий.
– Ты пришел мне угрожать?
– Думаю, задавать вопросы быстро не в твоих интересах. Тебе ведь так нравится слушать меня откровенного, – улыбаюсь искренне. Мысли сложно контролировать, они так и текут в одну сторону: ответить, что да, я угрожаю ему и рад, что у меня есть возможность. Сжимаю зубы, чтобы справиться с собой. – Так вот, слушай. Я обещал, что, если ты навредишь Келли, я этого не спущу. А ты вредишь ей.
– Серьез… – Отец запинается, обрывая вопросительные интонации. – Никакого вреда в том, чтобы заставить девчонку рассказать о своих мотивах. Или предложить ей сделку.
– Кстати, об этом.
Достаю еще кое-что из внутреннего кармана: на этот раз – тщательно сложенную грамоту. Ее кладу на край стола даже почти вежливо.
Кинан Рейм читает ее и застывает.
– Ты предложил Келли сто тысяч крон за то, что она откажется от меня, – поясняю. – Денег, которые я унаследовал от матери, осталось почти в четыре раза меньше. А это – утвержденный отказ от любой доли в твоем наследстве. Келли знает, что я подписал его сегодня утром.
Было не совсем просто вытащить нашего законника с утра пораньше и все оформить, но надо же, в конце концов, пользоваться семейным положением? Пока я еще часть этой семьи.
– Я также собираюсь подписать отказ от фамилии, если тебя это волнует. Помнится, ты спрашивал, нужны ли Келли наше положение и связи.
Пальцы отца сжимаются на бумаге. Лицо слегка белеет, и недолго – несколько мгновений – я вижу что-то, чего не видел никогда.
Настоящую тревогу в его глазах.
– Подожди, – говорит он хрипло. – Демоны, Иден, стой. Я всего лишь хотел получить ответы от твоей девчонки! Почему она не может честно признаться, что к тебе испытывает?
– Потому что она гораздо лучше нашей грязи, – отвечаю быстро и, если честно, радуюсь, что проклятые три вопроса на заклятье отец исчерпал. Хоть снова могу нормально думать. – Вот так. Теперь скажи: предполагаю, ты решил, что Глория была не таким уж плохим вариантом? Захотел свести меня с ней обратно? Для этого все вопросы ректору?