Хуже всего – что на нас действительно донес кто-то кроме отца. Фернар Тео? Или его прикидывающийся невинным сын? Звучит разумно, но у меня с ними личные счеты, которые мешают все хорошенько взвесить. Как насчет Глории? Или кого-то случайного, из преподавателей, из других студентов?
То, что отец откажется от своих претензий, не сильно поможет.
Вообще не поможет.
Я думаю об этом, идя пешком. Потом ловлю экипаж, потому что хочу побыстрее вернуться в академию – мы с бесенком мало обсудили с утра, и теперь есть много нового. Стихии, я просто хочу к ней.
В академию приезжаю уже ближе к вечеру. Захожу в наши комнаты, но первое, на что натыкается взгляд, – записка под дверью.
Всего пара строк:
«Твоя избранница сейчас в саду, обнимается с Тео. Не думаешь, что нам тоже нужно поговорить, Иден? Зайди ко мне».
Почерк Глории трудно не узнать.
Вторую часть послания я просто едва замечаю – потому что от первой что-то стреляет в висках.
Я, кажется, хлопаю дверью, оказываясь снова в коридоре.
Мысли взвиваются в голове. Это же бред. В духе Глории – Стихии, я правда начинаю спрашивать себя, зачем вообще тратил столько времени и сил на эту дуру. Бесенок не может ни с кем обниматься. Если после вчерашнего она пошла поговорить со своим «нормальным парнем» – надеюсь, у нее есть причина. Отшить его, например.
Но ноги несут слишком быстро, и в груди наливается какая-то дрянь. Я вдруг чувствую себя последним ревнивым придурком, ища по дурацкой указке парочку в огромном саду. В центральной части, у фонтанов, в беседках. Хорошо, что хотя бы народу в выходной в академии почти нет.
А потом я вижу их.
Они стоят как на картине – вдвоем, за кустами у пруда. Бесенок и сопляк.
И он держит ее за руку.
Демоны бы меня забрали!
Келли
Иден уезжает на целый день. Мне крайне неспокойно от мысли зачем. Когда он сказал – огонь дорогой! – что собирается отказаться от наследства отца, я, кажется, открыла рот и долго не знала, как реагировать. Отговаривать его? Тихо согласиться? Спросить, насколько давно он шел к этому решению, чтобы успокоить себя мыслью, что я не совсем тому виной?
Просто когда его отец пытается купить меня – это одно. Но они же все-таки семья. И какие бы доводы я себе ни приводила, чувство, что я могу повлиять на эту семью не лучшим образом, гложет.
Как и чувство, что парень, которого я ненавидела, решил пожертвовать из-за меня чем-то значимым.
Точнее, он уверял, что незначимым. Что собирался в любом случае – но мне не легче. Потому что это снова означает, что я плохо его знаю.
Я выхожу в сад и пытаюсь заниматься, разложив книги и конспекты в тихом местечке у пруда. Решаю задачи от Илмана, заполняя тетради для нас с избранником, – польза малая, но хоть что-то. Увы, мысли постоянно утекают не туда.