«Проект Манхэттен» был лишь одной из многих удачных инициатив во время Второй мировой. Однако именно его успех скрепил нацию. Он оказался настолько впечатляющим и характерным, что послужил моделью для следующего цикла. Подобная программа могла существовать только на правительственные деньги; организация и продвижение также обеспечивались правительством. Проект нужно было держать в строгом секрете, и федеральная власть контролировала жизнь его участников, скрывая его от населения. Все эти меры были необходимыми – и именно они изменили принципы функционирования Америки. Федеральная власть имела право перекраивать промышленность и при этом не быть подотчетной за это обществу, хотя разработанные технологии были способны перевернуть повседневную жизнь людей. Таким образом, военные получили технологию, требовавшуюся для участия в холодной войне. Исследователи и другие ученые получили возможность продолжать научные изыскания, которые в противном случае они не смогли бы вести. Корпорации получили правительственные контракты и возможность перепрофилировать технологию в гражданских целях. Однако же именно правительство определяло вектор развития науки и технологии.
В предыдущем институциональном цикле научные исследования, технологии были сферой компетенции университетов и корпораций. Томас Эдисон являлся воплощением того, как наука может сотрудничать с бизнес-идеями, и мы видели, как он в этом преуспел. Он был еще и убежденным пацифистом, выступавшим против использования его разработок в военных целях. Однако подобный образ мыслей не годился в условиях Второй мировой, потому что был слишком расплывчатым и непредсказуемым. На войне требуются ясность и предсказуемость. Поэтому федеральные ведомства объединяли университеты с их учеными, и корпорации с их инженерами в единое финансируемое из центра предприятие, и сотрудники этого предприятия пацифистами не были.
С одной стороны, отцы-основатели предусматривали вовлеченность федеральной власти в науку. В Северо-Западном ордонансе[29], который был разработан Томасом Джефферсоном и определял порядок образования штатов, говорилось, что каждый новообразованный штат должен выделять землю под университет. Такой принцип существовал с самого начала, но получил совсем неожиданное развитие. В период, о котором мы ведем речь, объединились университеты, федеральный центр и частный бизнес – и жизнь каждого человека изменилась.
Эта модель до сих пор довольно распространена. Возьмем, к примеру, смартфон. Впервые сотовый телефон получил применение в 1985 году в американской армии. Камера, находящаяся в смартфоне, была разработана Национальным управлением военно-космической разведки США для разведывательных спутников. Функция GPS в сотовом телефоне разработана и внедрена американскими ВВС, литиево-ионные батареи – Министерством энергетики, а пионером в области разработки Интернета стало Управление перспективных исследовательских проектов Министерства обороны Соединенных Штатов. Поэтому все, что вы видите в смартфоне, – это наследство военных технологий: большинство из функций были созданы университетскими учеными, при помощи корпораций получили применение в военной сфере, а затем уже стали распространяться среди гражданского населения. Поскольку изобретения в рамках федерального финансирования нельзя патентовать, компании вроде Apple позаимствовали технологию и разработали смартфон. Наука, производство и федеральная власть (в особенности военные) объединили свои усилия, чтобы придать ускорение американской экономике. Именно в отношении федерального правительства к переоценке институтов заложены и триумф, и провал системы.