— А вы, воистину, более великий мастер, чем можно было представить. Ваши слова могут убедить железо. Скажите мне, о, Хавальд, покоритель железа, должен ли я теперь бояться за свою душу? Буду признателен, если смогу сохранить её ещё некоторое время. Она, конечно, не такая ценная, но она у меня единственная, и я к ней привязан. Без неё я чувствовал бы себя таким мёртвым.
— Что вы имеете ввиду? — спросил я.
Я устало прислонился к стене, пытаясь восстановить силы. Я чувствовал себя так, будто весь день бежал в гору с тяжёлой ношей на плечах. Мои руки дрожали, колени тоже, а перед глазами танцевали разноцветные огоньки. Но мне удалось сломать проклятый штырь.
— То, что вы спрашиваете, даёт мне надежду, что вы не некромант, проклятый богами, бич Безымянного для наказания мира. Если вы не окаянный грабитель душ, то я охотно назову вас другом, возможно, даже господином, если вы поможете мне избавиться от этих докучливых манжет. Но если вы поедатель душ… Клянусь вам, моя душа жёсткая и огрубевшая и, наверняка, вызовет у вас боль в желудке.
— Я не некромант, можете успокоиться.
— А может вы тогда маэстро? Мастер искусства?
Я покачал головой.
— Нет, мне жаль. Это всего лишь маленький трюк.
— Ни один трюк не может быть маленьким, если с его помощью можно добиться великого! Продолжайте со штырями, потому что завтра утром нас заберут на арену. Но, возможно, было бы уместно, если бы вы действовали немного тише. Совсем чуть-чуть. На незначительную малость. Может даже без звона в конце.
— Армин, я постараюсь.
Постепенно головная боль отступила. Я отыскал в старой соломе сломанный штырь и к моему удивлению увидел, что он блестит, как будто его отполировали, словно зеркало. Край излома даже не выглядел так, будто его сломали. Казалось, будто штырь был аккуратно разрезан пополам острым лезвием; металл здесь тоже блестел, словно зеркало.
Но там, где я прикоснулся к штырю, он стал тусклым и серым. Странный феномен. Может Леандра сможет мне объяснить его. На одно мгновение меня охватил страх, что я больше никогда её не увижу.
Я изучил обе части штыря, затем целый на левой манжете. Можно ли холод и жар приблизить ещё ближе друг к другу? Может тогда будет не так утомительно?
В любом случае Лиандра права: это была тяжёлая работа. Намного проще было бы выбить штырь молотком. Если бы был молоток.
В этот раз применить мой трюк оказалось проще. Было слишком темно, чтобы чётко видеть, что происходит, но и здесь у меня создалось впечатление, будто одно место штыря начало блестеть.
— Может мне начать шуметь, мастер Хавальд? Спеть песенку, зазвенеть цепями?