Очень часто то с одного борта, то с другого появлялись корабли, тогда летучие дозорные отдалялись от «Предвестника» и встречались над водой с висса другого корабля, менялись сообщениями. Потом они возвращались и докладывали капитану. В основном, если то или иное судно плыло не совсем далеко, предлагалось сближение для обмена, торговли, рассказывалось о товарах на продажу и о том, что незнакомцы хотели бы купить. Эскобар ни разу не дал «добро» на сближение, он не занимался торговлей в этом плавании, а главное, — это было опасно. Многие пираты подманивали к себе жертв таким образом.
На пятые сутки стремительного плавания, когда «Предвестник» приближался к Орхалитовым столпам, впереди появился и стал очень быстро расти абрис. Навстречу шхуне двигалась громада корабля-сокровищницы, над которой реяли знамёна Зелоса. Борта его были выкрашены в черноту, по которой вились красные змеи, пожиравшие младенцев; с плоского носа смотрел резной облик Великого Нага. Корабль имел сто сорок шагов[17] в длину и шёл под одиннадцатью мачтами с пятнадцатью чёрными парусами.
Эскобар загодя отвёл свою кроху в сторону, дабы её не захватил наколдованный ветер, заставлявший плавучую крепость и несколько боевых галер двигаться бодро. От подобных конвоев следовало держаться так далеко, как только возможно, — работорговцы, избалованные безнаказанностью, могли слизнуть случайно подвернувшееся судёнышко просто так, походя, отправив в камеры ещё десяток-другой рабов.
Стоявшая на верхней палубе Самшит наблюдала за плавучим исполином в подзорную трубу. Она видела, как из амбразур выпадали люди и нелюди.
— Испортившийся товар, — сказал один из моряков тихо.
То оказался немолодой кааш, сидевший себе дотоле и чистивший картошку. Существа этого вида походили сложением и размерами на людей, но более худощавых и жилистых. Их тела покрывала жёсткая короткая шерсть глубокого фиолетового цвета, ноги были подобны звериным, большие глаза хорошо видели по ночам, а носы почти не выделялись на лицах.
— Простите, госпожа, нам не велено вас тревожить, — опустил мохнатые уши моряк.
— Нет-нет, договаривай.
Кааш покрутил в трёхпалой руке нож, поглядел на удалявшуюся громадину с прищуром.
— Не все доживают до невольничьих рынков, госпожа, — пробубнил он. — Если раб умирает в пути, его сбрасывают в море, чтобы не началась эпидемия. Но если раб ещё не умер, хотя силы его на исходе, ждать смерти не стоит. Пока такие измученные, ослабленные ещё живы, их можно выбросить за борт во имя Великого Нага. Или…
Грязный клинок украдкой ткнул в сторону белого орка.