* * *
Варвара пробежала глазами текст, проверила, чтобы везде было написано от имени мужчины – автор блога-то заявлен как Антон Казаков. Удовлетворившись, отправила на опубликование. Местный интернет, в самом деле, будто сошел с ума – веточка сигнала то исчезала, то появлялась снова. Ни одно из приложений не подгружалось.
– Ну и ладно, – девушка потянулась за книгой.
Завалившись на кровать, включила абажур.
Стук в дверь заставил вздрогнуть от неожиданности.
– Варвара, вы спите? – голос Фадеева еще больше вверг в ступор. Девушка подскочила только при повторном стуке.
Она распахнула дверь.
– Нет, даже еще не собиралась…
Глеб рассеянно взглянул через ее плечо, окинул рассеянно комнату, спросил:
– У вас все нормально?
Вопрос прозвучал так нелепо и неожиданно, что девушка не сразу нашлась, что ответить.
– Да… А почему должно быть ненормально?
Фадеев прислонился плечом к косяку, скрестил руки на груди.
– На Светлану внимание не обращай, – опять перешел на «ты».
– Между вами что-то было? – спросила и тут же пожалела об этом: какое ее дело, что и с кем у него было. Или не было.
Глеб не торопился отвечать, наблюдая, как девушка краснеет и мается от смущения, как закусила губу, нервно прислонилась плечом дверной стойке и тут же оттолкнулась от нее.
Он вообще не знал, зачем поднялся сюда, зачем стучал. Наверно, чтобы поймать вот это самое волнение и неуверенность, это смущение, приправленное любопытством. Неужели он ей нравился? И вчерашний ответ на его поцелуй ему не померещился?
Лучшая проверка – боем. Он лукаво усмехнулся, почесал висок:
– Было гораздо меньше уже случившегося с тобой, – девушка в ответ покраснела, глаза на миг стали круглыми, как блюдца, изумленно-испуганными. В них затаилось невысказанное, несформулированное. Оно плескалось в болотной зелени, искрилось.
Глеб с улыбкой наблюдал за девушкой. Кажется, проверка боем дала положительный ответ.
Что ж, закрепим результат.
– Она переживает, что я в тебя втрескаюсь, как она выразилась, а ты это не оценишь. Потому что дура молодая… Ну, примерно так, да.
Варвара замерла, перестала дышать на слове «втрескаюсь», нахохлилась, опустила глаза в конце фразы.
– Чего это я дура, – схватилась она за то, что больше всего полоснуло слух.
Фадеев рассмеялся:
– А то, что я могу втрескаться тебя никак не удивило, да?
Разговор получался странный. Она ловила его неловкость, собирала десятки мельчайших деталей – взгляд, улыбка, пауза, изменение тембра – чтобы потом собрать это все, как детали одной головоломки и попробовать разгадать. Он избегал смотреть на нее прямо, будто прятал нечто важное от нее. Но при этом наблюдал тайком, ловил, считывал.