Ещё чуть-чуть, и жалкая плоть отпустит тяжёлую рукоять, положив конец всему. Всё, чего он добился и к чему так долго шёл, теперь не имело смысла.
— Я! Император Тёмного мира! — словно загнанный и раненый зверь, тот зарычал и из последних сил открыл карман междумирья. Хранилище, в известном лишь ему одному месте, куда нет дороги ни смертным, ни бессмертным. Пальцы соскользнули с покрытой кровью рукояти, выпуская меч Серафима, и тот, будто поглощаемый бездной, исчез за гранью Тёмной реальности.
— Нет! Ты! Ублюдок! — Сельтары слишком поздно поняли, что происходит, и когда их фигуры метнулись к червоточине, та уже исчезла.
Глядя на валяющихся в его ногах стражей, Зэр внезапно захохотал как сумасшедший. Даже прикованный копьём к стене, захлебывающийся кровью и находившийся в шаге от смерти, он выглядел победителем.
Длинные руки врагов всё ещё тянулись к месту, где закрылся межмировой карман, и это зрелище доставляло ему неимоверное удовольствие.
— Кха-кха… Идите… К чёрту… Ах-ха-кха-ха-кха-ха!
Его тело разрушалось, меч более не мог помочь своему владельцу. Расходились телесные швы давно затянувшихся ран, исчезали выросшие заново, когда-то утраченные органы, но он смеялся в последнем порыве.
Однако его тень не была скованна.
Завизжали наложницы, рабы, слуги и придворные прихлебатели. Более трёх сотен человек, наблюдавших за историческим событием и не смевших пошевелиться, словно лишились воли и попытались убежать как можно дальше от места смерти легендарного воина.
После слухи о сражении в императорских ваннах расползались по всем материкам, обрастая новыми подробностями и приобретая невиданный размах.
После смерти кровавого тирана началась долгая «благостная» война, унесшая гораздо больше жизней, чем красноглазый душегуб. Война за передел власти между вассалами-королями, графами, герцогами и многочисленными бастардами императора.
Так прошли времена застоя, и смерть императора стала отправной точкой эпохи, что прозвали Эрой хаоса.
Я проснулся. Мой сон о сражении и падении Зэра плавно перетек к его монологу. Тень императора всматривалась вдаль, где первые лучи утреннего солнца уже начинали освещать окраину леса.
Босые стопы морозила утренняя роса, и, вынув из сумки два серых от постоянных стирок, но чистых прямоугольника тонкой хлопковой ткани, я начал наматывать портянки, думая о том, как быстро и незаметно подкралось утро.
— Жалкие псы междумирья никогда бы не одолели меня, не будь их семеро. И пускай каждый из них даже поодиночке сильнее, чем самый именитые воины, я познал законы Тёмного мира. Законы, которые сковывают их силу, делая из бессмертных сельтаров смертных трусов. Таких же смертных, как и все те, кто населяет наш материк. Теперь-то ты понимаешь, что, когда я говорю «прячься за камень», надо прятаться за камень?