— Ну что? — спросила она.
— Толком ничего и не скажешь. — Кусанаги выпятил нижнюю губу. — Хотя, по-моему, это самоубийство. И следов борьбы нет.
— Да, но входная дверь не заперта!
— Знаю.
— Мне кажется, если бы она была в квартире одна, то заперлась бы.
— Решивший покончить с собой способен на самые странные поступки.
Каору посмотрела на своего коллегу-следователя и отрицательно покачала головой:
— Я считаю, что человек придерживается заученного поведения, в каком бы состоянии он ни находился. Открыть дверь, войти в квартиру, закрыть дверь, запереть замок… Это превращается в привычку.
— Не у всех же без исключения.
— Не представляю, чтобы у живущей одной женщины могло быть иначе, — с лёгким нажимом сказала Каору, и Кусанаги обиженно замолчал. Затем, словно бы взяв себя в руки, почесал нос и сказал:
— Хорошо, послушаем твоё мнение. Почему дверь не заперта?
— Очень просто. Потому что кто-то вышел из квартиры и не запер её за собой на ключ. Иначе говоря, в квартире был кто-то ещё. Полагаю, любовник погибшей.
Кусанаги удивлённо вздёрнул бровь:
— Смелое предположение!
— Думаете? А вы заглядывали в холодильник?
— В холодильник? Нет.
Каору пошла на кухню, открыла холодильник, достала оттуда блюдо и бутылку вина. И принесла Кусанаги.
— Не стану отрицать: сидя дома в одиночестве, женщины, бывает, пьют вино. Но так красиво раскладывать при этом закуски им незачем.
Над переносицей Кусанаги пролегла глубокая складка. Он поскрёб голову:
— Завтра утром вроде как намечено совещание в местном полицейском участке. Сперва заглянем туда. К тому времени должны бы уже прийти результаты вскрытия. После того и продолжим спор. — Он махнул ладонью перед лицом, будто отгоняя муху.
Когда Каору, следуя за своим старшим коллегой, уже собиралась уходить, её взгляд упал на картонную коробку, стоявшую на обувной тумбочке в прихожей. Она замерла, так и не надев туфли.
— Ты чего? — спросил Кусанаги.
— Что это такое?
— Похоже, посылка.
— Ничего, если я открою?
Коробка всё ещё была обмотана клейкой лентой.
— Не трогай. Местный следователь её потом проверит.
— Хотелось бы прямо сейчас. Может, спросить разрешения?
— Уцуми, — Кусанаги нахмурился. — Не привлекай к себе лишнего внимания. На тебя и так таращатся…
— Таращатся?
— Я не в том смысле… Ты у всех на виду. В общем, умерь немного свой пыл!
Каору кивнула, а сама подумала: «Как это понимать?» Хочешь не хочешь, но ей приходилось мириться с подобными непостижимыми загадками, и началось это отнюдь не вчера.
Когда утром она приехала в полицейский участок Фукагавы, её уже ждал насупленный Кусанаги. А вместе с ним — их начальник, Мамия.