«Но как? Как можно вылечить перелом за столь короткое время?»
И тут же одернула себя.
Она понятия не имеет, сколько часов или дней вот так провалялась здесь, под присмотром этих нелюдей. И вообще совершенно неясно, что они могли с ней проделывать…
На колени плюхнулся прямоугольный плоский блинчик, светло-серый.
— Одевайся, — сказал Проклятый.
Айрис непонимающе уставилась на блинчик, затем на мужчину. И как, спрашивается, она должна это надеть?
Черное лицо дрогнуло в раздражении. Он сам взял то, что называл одеждой, резко дернул в разные стороны — что-то хрустнуло, как будто тыкву раздавили. И встряхнул, разворачивая на весу, длинную сорочку.
— Все время забываю о том, насколько у вас все примитивно.
Айрис взяла в руки предлагаемую одежду и торопливо нырнула головой в ворот. Голой она чувствовала себя совершенно беззащитной. Сорочка, правда, оказалась такой мягкой и тоненькой, что однозначно обрисовала все контуры тела. Щеки снова налились жаром. Почему нельзя дать нормальную сорочку? Не такую, в какой она чувствовала себя шлюхой.
«Как есть шлюха, — непременно сказала бы матушка, — хороших жен не бьют».
— Следуй за мной. — Проклятый бесцеремонно вклинился в ее мысли.
И они пошли.
Как оказалось, за пределами белой комнаты располагался такой же чистый и белый коридор. Айрис с удивлением посмотрела себе под ноги, похоже, шла она по ковру, которым был выстлан весь пол. По чистому мягкому ковру цвета небеленого льна. Она посмотрела в широкую спину идущего впереди Проклятого. Мелькнула совершенно крамольная и неуместная мысль о том, что, если бы не черная кожа, змеиные глаза и гребень на голове, это был бы самый обычный мужчина. На языке вертелся вопрос о том, за что их проклял Двуединый, и Айрис не удержалась. В конце концов, пока что с ней обращались очень даже сносно, так отчего бы не спросить.
— За что вас проклял господь? — тихонько спросила Айрис.
Мужчина остановился, обернулся и посмотрел на нее с легкой полуулыбкой.
— Он нас не проклял, он нас избрал, — таков был ответ.
— Для чего избрал? — Айрис вдруг поняла, что тонет в этих странных и страшных глазах, что ее почти ощутимо затягивает туда, где тьма и еще что-то запретное, то, чего знать добропорядочной и богобоязненной женщине нельзя.
Узоры на коже Проклятого посветлели, сделались почти белыми.
— Если не умрешь в ближайшее время, возможно, из тебя выйдет толк, — миролюбиво заметил он. — Идем, я покажу тебе твою комнату.
* * *
Комната оказалась маленькой, шагов пять в длину и три в ширину, не больше. Айрис невольно замерла в пороге, взгляд заполошно метнулся к узкой, аккуратно застланной койке в углу, затем — к довольно широкому, но, увы, забранному тонкой решеткой окну. Айрис сперва думала, что оконные проемы пусты, но затем рассмотрела, что в рамы были вставлены огромные куски совершенно плоских стекол, невероятно прозрачных, так что вообще было непонятно, как нелюдям удалось их изготовить. Окна-то в замке были застеклены мутными кругляшами, сквозь которые едва сочился дневной свет.