Франция в XI – начале XIII века. Общество. Власть. Культура (Рамбо, Лависс) - страница 49
Это освободительное движение встретило немало затруднений. Городские общины Севера были менее населены, менее богаты и менее сильны, чем коммуны средиземноморского района, а с другой стороны, могущество северных феодалов было так велико, что крестьянам было, по-видимому, совершенно не под силу сокрушить его. Наконец, французский и английский короли и император Германии находились вблизи, и казалось, что они энергично будут поддерживать своих вассалов.
Духовенство и города. Особенно несговорчивым оказалось духовенство. Часто цитируется знаменитое выражение Гвиберта Ножанского: «Коммуна! Новое, отвратительное название». То же чувство испытывали все люди церкви: монастырские летописцы, проповедники, епископы беспрерывно громили эти «буйные заговоры», этот дух мятежа, потрясавший основы социального порядка. Ив Шартрский, один из самых выдающихся прелатов своего времени, уверял в 1099 г. декана и каноников Бове, что они не были обязаны исполнять клятву, которой они недавно подтвердили вольности города. «Такие договоры, — говорил он, — ни для кого не обязательны и не имеют силы, так как они противны каноническим законам и постановлениям Святых Отцов». Епископ города Турне Этьен в XII в. выражал свое отвращение к этим мятежным городам в еще более сильных выражениях, хотя и менее торжественно и изящно: «На этом свете, — говорил он, — есть три и даже четыре рода крикунов, которых трудно заставить замолчать: коммуна мужиков, желающих разыгрывать сеньоров, спорящие женщины, стадо хрюкающих свиней и несогласные между собой каноники. Мы смеемся над вторыми, презираем третьих, но да избавит нас Господь от первых и последних». Парижский синод 1213 г. наложил клеймо бесчестия на эти «сообщества, основанные ростовщиками и лихоимцами почти во всех городах, местечках и деревнях Франции, так называемые коммуны, которые ввели дьявольские обычаи с целью ниспровергнуть юрисдикцию церкви». Наконец, само папство, начиная с Иннокентия II и заканчивая Бонифацием VIII, часто присоединяло свой голос к этому хору проклятий, особенно когда дело шло о церковных городах. Григорий IX торжественно отлучил горожан Реймса, которые восстали против своей матери-церкви, изгнали своего отца-архиепископа и присвоили себе его имущество, «превзойдя в лютости ехидн».
Сеньоры и города. Что касается светских феодалов, то вначале и они отнеслись к городским ассоциациям не с большей благосклонностью. «Благодаря коммунам, — с негодованием говорит Гвиберт Ножанский, — оброчные люди освобождаются от произвольных повинностей, которым подчинены рабы». Действительно, таково было значение коммуны в глазах сеньоров: их всемогущество ограничивалось, доходы, политические и юридические прерогативы умалялись; на их глазах сборище мужиков присваивало себе долю их власти. Поэтому большинство из них в XII в. оказывали энергичное сопротивление этим притязаниям. Граф Фландрский, Филипп Эльзасский, навел ужас на подвластные ему города рядом кровавых расправ. Тем не менее враждебность, с которой они отнеслись к освобождению городов, была менее сильна, менее всеобща и особенно менее упорна, чем вражда духовенства. Некоторые из них, нуждавшиеся в деньгах и более жадные до денег, чем до власти, поддались на звонкие доводы, которыми звенели над их ушами богатые общины; другие, как бургундские герцоги или неверские графы, содействовали освобождению городов из политических соображений, чтобы приобрести союзников против соседних сеньоров, и особенно из вражды к упрямым церковным сеньорам; третьи, наиболее проницательные, скоро поняли, что, освобождая свои города, они способствуют процветанию и заселению этих местностей и что таким образом они будут получать доходы, далеко превосходящие все произвольные налоги, которые они могли наложить на жалких рабов. Наконец, некоторые из наиболее могущественных сеньоров, как герцоги Нормандии или шампанские графы, сумели предупредить восстания, добровольно даруя вольности городам, и, вместо того чтобы бороться с освободительным движением, предпочли направлять и сдерживать его. Однако эти уклонения обнаружились позднее, в конце XII в.; в принципе феодалы были, по-видимому, согласны насчет необходимости противодействовать стремлениям городов.