Внутренние раздоры и социальная борьба. Когда горожане не боролись со своими общими врагами, они дрались друг с другом. Обычно граждане распадались на две или несколько партий, сгруппированных вокруг нескольких семейств, которые держали в своих руках общественные должности и оспаривали их друг у друга; они вели между собой бесконечные войны, продолжавшиеся из рода в род и столь ожесточенные, что во многих городах Юга они сделали необходимым, как мы видели, учреждение подестата.
В XIII в. эти фамильные соперничества осложнились чрезвычайно сильными социальными смутами. Вспомним, что во всех городах, даже там, где конституция носила вначале демократический характер, власть находилась в руках богатых горожан, которые правили безраздельно и бесконтрольно и неизменному, безмятежному счастью которых так завидовал один клирик из Труа в романе, носившем название «Renart le Contrefait». Эта каста, в такой же степени исключительная и замкнутая, как феодальный класс, обнаруживала жестокость по отношению к простому народу, который ее поддержал, изнуряла его налогами, повинностями и несправедливостью. Но народ, составлявший большинство жителей, не замедлил организоваться и образовать в среде большой коммуны маленькие ассоциации с собственными уставами и вождями; эти ассоциации в свою очередь составляли заговоры и затевали мятежи против аристократии. Особенно ставил он в упрек господствующей партии дурное управление муниципальными финансами; при всяком удобном случае он обвинял магистратов в лихоимстве и продажности и заявлял притязания на право контроля над ними. «И после этого, — говорит Бомануар, — когда коммуна требует отчета, они отлынивают, говоря, что отдали отчет друг другу». Неудовольствие было основательно, потому что города задолжали все более и более, как в Англии, так и во Франции, как в Германии и Италии, так и в Нидерландах. Последствием этого порядка вещей были частые бунты. В Бове в 1233 г. город разделился на два лагеря, на простонародье и знать, состоявшую, главным образом, из банкиров. Произошло восстание; народ бросился на банкиров, и с обеих сторон оказалось несколько убитых и раненых. Смута достигла таких размеров, что Людовик Святой счел нужным назначить в Бове чужого мэра. Едва последний въехал в город, как мятежники напали на него и принялись поносить его и рвать на нем одежду, крича: «Вот как мы делаем тебя мэром!» Тогда король пошел на взбунтовавшийся город, разрушил дома главных вождей восстания и посадил 1500 бунтовщиков в тюрьму.
В то время аристократия была еще слишком сильна, чтобы допустить умаление своих привилегий; но с течением времени зло, от которого страдало городское население, все более усиливалось, и в конце XIII в. народная ненависть разразилась такими страшными мятежами, что подавить их оказалось невозможным. В итальянских городах простонародье, или, как его называли во Флоренции,