В одну такую ночь Энни уже почти уснула, когда внезапно услышала, как Мираж встал и ушел. Он дежурил первым, близилась середина его трети ночи, и Энни растерялась. Она доверяла Джону, думала: «Если уж Джон ушел, значит, на то есть веская причина!» Но все же авторитет учителя уже не отуплял остроту ее интуиции так же сильно, как прежде, а любопытство подбивало Энни проследить за ним и узнать хоть один из его секретов, а их у него было целое множество, она не сомневалась. Таинственные мужчины привлекали ее — что поделать? — а Джон был самым загадочным среди них. И раньше подобные побуждения подводили ее. Она знала, что любопытство — опасная черта, отец ее нередко говорил о том и просто в светском разговоре, и наставляя ее. И именно вспомнив, чему учил ее отец, Энни решилась.
Ночь, когда Дева вместе с Безымянным превращают небосвод в ложе для любовных утех, называют ночью «Любовника и любовницы». Тогда была именно такая ночь. Лучи двух лун — их пальцы — переплелись между собой на пике наслаждения от близости, рождая все оттенки холодного синего. Эти дети, зачатые в пороке, были призваны сокрыть любой обман. Ни один констебль не станет выслеживать преступника в такую ночь, если у него есть выбор. Ни один преступник не будет пойман и задержан. Любовник всегда уйдет от разъяренного мужа, а муж не выместит свой гнев на жене. Влияние лун на людей сильно, они даже не подозревают насколько. Уверяют себя, что судьба в их руках, тогда как это не так. Лишь самые сильные люди способны противиться року, чтобы в конце концов уступить ему и узнать, что все их усилия тщетны и напрасны, и все, даже их неприятие собственной участи, есть часть Великого замысла.
Энни была далека от того, чтобы называться сильным человеком. Она была заложницей судьбы и тех, кто действовал от ее имени. Заложницей шайки преступников, даже и не подозревавших влияния, которое их действия окажут на Прерикон, — одну провинцию для человека востока и целый мир для человека запада. А даже если бы они и знали, к чему приведут их действия, то лишь криво усмехнулись бы и продолжили делать то, что делали.
Энни ступала бесшумно, трава поглощала шаги ее босых ступней, а лучи двух лун окутывали девушку призрачным светом, делая невидимой для Миража. Несколько раз он останавливался и оглядывался, тогда Энни замирала, но кажется, Безымянный в эту ночь не хотел, чтобы его верный слуга заметил ее, так как Джон проглядел девушку, замершую от него в десяти шагах, — таково влияние подобной ночи даже на самый зоркий глаз. Ее сердечко затрепетало, как канарейка в клетке, в эти несколько секунд, которые Мираж смотрел на нее. Возможно, это Дева упросила Безымянного укрыть Энни. А может быть, сам Плут решил зачем-то нарушить таинство служения себе, но вплоть до самого Старого падуба Энни прошла спокойно. Там она улеглась среди мокрой травы — роса выпадала рано в ночь «Любовника и любовницы», когда на небо только выходили звезды. Ее за это так и называли: звездной росой.