Очень скоро даже без увеличения оптики можно было рассмотреть в деталях всех участников погони, открывшейся взору разбойников с рассветом. Впереди летела, почти не касаясь земли копытами, серо-белая лошадь. Это торнадо неслось по прериям так быстро, что зола, которой лошадь была натерта с головы до ног, не поспевала за ней, с каждым толчком копыт все больше слетая вместе с каплями пота и примешиваясь затем к дымящемуся шлейфу пыли, оседлавшему роскошный хвост кобылы. Как результат почти весь перед лошади уже почти вернул свой прежний вороной окрас, очищенный безумной скоростью езды и сопротивлением воздуха.
Шею животного обхватил тонкими руками человечек, такой маленький и щуплый, что даже с учетом низкого роста людей запада разбойники сочли бы его за ребенка, не знай они в точности, кого ждут. Его голова, посаженная на длинную птичью шею, вертелась с частотой пули, выпущенной из нарезного ствола винтовки. Оглядываясь, наездник проверял кобылу, мчащуюся позади него.
За всадником и его лошадью действительно гналась кобыла, окрасом чернее даже души притихшего на скале Кнута. Прежде она жила дикой жизнью, то есть была заметно мельче и слабее своей укрощенной сестры, скачущей впереди, и не могла поэтому потягаться с ней в скорости, — вне зависимости от успеха предприятия Миража, условия ее жизни в скором времени должны были существенно измениться.
Дикари, прождавшие всю ночь у входа в каньон, незадолго до того, как всадник поравнялся с ним, растаяли в темноте ущелья. Они прижались к стенам каньона, слившись с ними так же плотно, как еще недавно были слиты с камнями, до неразличимости. И хотя кожа дикарей была красновато-коричневой, а стены каньона — желтыми, там, во тьме ущелья, все становилось черным, и настоящий цвет не имел никакого значения.
Минуту спустя погарцевав немного у входа, всадник и лошадь последовали их примеру. Они, однако, не стали замедляться и поскакали вперед, через ущелье к чаше. Там их уже поджидал Джек Решето, и когда ничего не подозревающий дикарь на полном скаку влетел в чашу, Джек натянул веревку, привязанную к небольшой скале слева от выхода из ущелья. Сам верзила стоял на камне справа от него и по своей устойчивости немногим уступал этой скале. Веревка, натянувшись, сбила дикаря с лошади, а кобыла, проскакав под ней, унеслась к озеру и вскоре остановилась неподалеку от него, не решаясь приблизиться к лошадям бандитов, которые испугались ее, кажется, куда больше, чем она их, но превосходили ее числом и этим заставляли с собой считаться. Они, отбежав на приличное расстояние принялись ржать, бить копытами и вставать на дыбы, отпугивая лошадь Прерикон. Происходило это на достаточном удалении от входа в ущелье, чтобы здешняя потрясающая акустика не смогла донести шум, поднятый ими, до остальных дикарей.