Он обернулся и крикнул:
— Заходи, короче.
Дверь открылась, и вошла… Триэлафэй. У меня дыхание перехватило. Рост, цвет глаз, чёрные волосы, водопадом покрывающие плечи, красное платье с чёрной накидкой, всё говорило, что передо мной она.
— Здравствуй.
И голос. Голос определённо её. Такой приятный. Такой родной. И эта улыбка. Такая добрая и… прекрасная. Я уже хотел кинуться и обнять её, но тут в голове словно щёлкнуло, и я услышал звук. Словно цокот копыт по камню. Она никогда не издавала подобного звука при ходьбе. Если задуматься, она вообще никаких звуков при ходьбе не издавала.
Изнутри поднялась ярость. Горячая, жёсткая, словно молот, ударила в голову. Кулак, будто сам собой впечатался в челюсть тёмной эльфийки. Девушка взвизгнула. Не удержав равновесия, она упала на холодный камень пола. Иллюзия тут же растворилась, словно и не было её никогда. Была лишь ярость. Образ, такой родной, такой любимый и от того такой мерзкий, рухнул на глазах, оставив после себя испуганную девушку.
Она полулежала, держась за ушибленное лицо. Под ярко-красной кожей уже проступал чёрный синяк. С моей покойной женой её роднили только угольно-чёрные волосы, да и те едва достигали плеч. Длинные тонкие бурые рожки полумесяцами загибались к затылку. Чёрный корсет чуть ли не выдавливал красивую грудь третьего размера. Тонкие пальчики оканчивались острыми чёрными коготочками. Из копчика рос длинный хвост, оканчивающийся изящной стрелкой, а очаровательные ножки, одетые в обтягивающие штаны, переходили в козьи копыта. Как ни странно, а смотрелись они вполне органично.
Я вновь поднял взгляд: на меня смотрели два глаза, светящихся раскалённым золотом, в центре которого находился вертикальный зрачок. В их глубине плескался страх. Из приоткрытого рта выглядывали маленькие белоснежные клыки. Девушка часто дышала.
Схватив за рог, я притянул её лицо к своему. Наши глаза оказались на одной линии. Я смотрел в эти два океана расплавленного металла, видел засевший там страх, и чувствовал, как нахлынувший гнев потихоньку отступает. Поэтому я лишь прошипел ей в лицо:
— Никогда, слышишь, никогда больше не смей принимать этот облик!
Я толкнул бедняжку обратно. Звук падения выгнал большую часть гнева, и я снова смог холодно мыслить. Покопавшись в подсумке, я бросил ей алый пузырёк.
— Выпей, чтоб синяка не было.
Затем развернулся к Абигору, который наблюдал за всей этой сценой:
— Задачу я понял. Сейчас посплю и займусь.
Быстрым шагом я покинул тронный зал. Коридоры мелькали мимо, а я не замечал. На душе было погано. Добравшись до комнаты, я сразу же упал на кровать и закрыл глаза.