«Баловень судьбы, он был воспитан на тех светски-бюрократических верхах, где хорошие манеры были необходимой частью хорошего образования. Говорил он так же свободно и уверенно, как и выглядел. Человек очень умный, он умел смягчать свое умственное превосходство улыбкой, то приветливой, а то и насмешливой. ‹…› У него был слишком деятельный ум. ‹…› В нем, как и во многих тогдашних просвещенных русских людях, загорелась политическая совесть. Он стал выдающимся правоведом, профессором, одним из виднейших деятелей Освободительного Движения»[68], – вспоминала Ариадна Тыркова-Вильямс (но профессором Набоков все же не был).
Снова к крымской работе. Максим Винавер вспоминал Набокова так: «Всегда одинаково гладкий, благовоспитанный, он прекрасно приспособлялся к атмосфере, весьма близко напоминавшей атмосферу Временного правительства, с которым также у него никаких внешних трений не было, невзирая на всю обнаружившуюся впоследствии глубокую неприязнь к главным ее деятелям. ‹…› Набоков был, конечно, по своей осанке и по манерам в наибольшей мере министром в нашей среде»[69].
В схожей манере выражался и другой кадет, бывший московский городской голова Николай Астров: «Крымское правительство имело скорее вид городской или земской управы. Даже такие яркие фигуры, как В. Д. Набоков и М. М. Винавер, не изменяли этого впечатления. С. С. Крым держался с достоинством, но как будто несколько конфузился своего положения Председателя Совета министров. Набоков, всегда изящный, всегда уверенный в себе, здесь, отстаивая свои либерально-кадетские взгляды, временами имел как бы не очень уверенный тон. В частном разговоре, далеко не разделяя восторженного отношения Винавера к успехам и достижениям Крымского правительства, он говорил: “Крымское правительство никакой работы не сделало…”»[70]
Вот здесь и кроется ответ на второй, куда более важный вопрос – каким Набоков был министром с точки зрения дел, работы. Честным, порядочным – да, разумеется. Желавшим что-то сделать, поменять – сомневаться не приходится. Нисколько не преуспевшим в этом и, возможно, вопреки словам Астрова, в результате немного растерявшимся, – тоже факт.
Причинами этого видятся два фактора. Первый – общая неблагоприятная обстановка в Крыму в то время. Едва ли даже самые пассионарные личности смогли бы что-то изменить: денег нет, армии нет, население в разброде и шатании. Второй фактор – Набоков в целом не был «кризисным управляющим», как бы выразились сто лет спустя. В силу воспитания, характера и темперамента, о которых вполне можно судить по оставшимся свидетельствам, ВДН был человеком, скорее приспособленным к парламентским дебатам, к полемике в прессе, к размеренной работе, плоды которой, с одной стороны, необязательно пожинать мгновенно, но, с другой, если уж решение принято, оно хорошо обдумано, подкреплено законодательной базой и на его исполнение есть как человеческие, так и материальные ресурсы.