«Руль» не просто в подробностях сообщал обо всем, что было связано с убийством в филармонии, включая отзывы. Газета Набокова, конечно, публиковала все под определенным, конкретным углом. Меж тем крайне любопытно взглянуть на Владимира Набокова глазами других – тех, кто мог себе позволить высказывать независимые суждения, пусть и, не будем забывать, крайне субъективные.
Приведем наиболее интересные мнения о Набокове. Их высказали Корней Чуковский, Зинаида Гиппиус, Алексей Толстой, юрист и историк барон Борис Нольде (с ним Набоков составлял акт об непринятии престола Великим князем Михаилом в 1917-м и в том же году в ноябре отсидел несколько дней в тюрьме), поэт Сергей Горный, журналист Илья Василевский (публиковавшийся под псевдонимом Не-Буква), немецкий журналист Э. Йенни (точное имя установить не удалось) и уже упомянутый Никанор Савич.
Чуковский, не отличавшийся ни деликатностью, ни человеколюбием, 29 марта написал в дневнике:
Набокова я помню лет пятнадцать. Талантов больших в нем не было; это был типичный первый ученик. Все он делал на пятерку. Его книжка «В Англии» («Из воюющей Англии». – Г. А.) заурядна, сера, неумна, похожа на классное сочинение. Поразительно мало заметил он в Англии, поразительно мертво написал он об этом. И было в нем самодовольство первого ученика. Помню, в Лондоне он сказал на одном обеде ‹…› речь о положении дел в России и в весьма умеренных выражениях высказал радость по поводу того, что государь посетил парламент. Тогда это было кстати. ‹…› Эта удача очень окрылила его ‹…› и потом за ужином все время – десятки раз – возвращался к своей речи.
Его дом в Питере на Морской, где я был раза два – был какой-то цитаделью эгоизма: три этажа, множество комнат, а живет только одна семья! Его статьи (напр., о Диккенсе) есть в сущности сантиментальные и бездушные компиляции. Первое слово, которое возникало у всех при упоминании о Набокове: да, это барин.
‹…› У нас в редакции «Речь» всех волновало то, что он приезжал в автомобиле, что у него есть повар, что у него абонемент в оперу и т. д. ‹…› Его костюмы, его галстухи были предметом подражания и зависти. Держался он с репортерами учтиво, но очень холодно. Со мною одно время сошелся: я был в дружбе с его братом Набоковым Константином, кроме того, его занимало, что я, как критик, думаю о его сыне-поэте[98]. Я был у него раза два или три – мне очень не понравилось: чопорно и не по-русски. Была такая площадка на его парадной лестнице, до которой он провожал посетителей, которые мелочь. Это очень обижало обидчивых.