Домовой вздохнул печально и ткнул пальцем в окно. Верещагин подошёл и выглянул во двор. С некоторым изумлением обнаружил он на этом пятачке, всегда утоптанном до состояния цемента, зазеленевшие грядки, ровную линейку каких-то мелких ярких цветов, листики на нескольких невысоких кустах… На дорожке, которая теперь была вымощена плитками, лежала длинная палка, увитая зеленеющими ветками и разноцветными лентами, и непонятная круглая штука, вся в цветах и тоже в лентах.
— Эт-то что?
— Хозяин, ты того… кончай тормозить. Это сад, ты сам Софье Григорьевне дал позволение его посадить… — Имя жилички с первого этажа домовой произносил с каким-то даже придыханием.
— Да это позавчера было, когда она успела-то?
— Она же маг земли, у друидов обучалась! — Аркадий укоризненно покачал головой. — Для друидов не отметить Бельтайн — всё равно, что для тебя ночь Перелома года проспать, даже ещё хуже. Понял теперь?
— Понял, понял… — Алекс потёр лицо, взглянул на часы: девять, нормально, и отправился умываться.
В столовой обнаружился Суржиков с чашкой чаю и горкой лепёшек на тарелке.
— Шеф, доброе утро! — отсалютовал он чашкой. — Каков у нас план?
— Позавтракать, — буркнул Алекс. — Там видно будет.
— Так точно, шеф. Заканчиваю выполнение первого пункта программы, перехожу ко второму!
— Ты куда?
— Дерево ставить, — уже серьёзно ответил Владимир. — Ты поешь, и присоединяйся, одному там не справиться, а Аркадию несподручно, с его ростом-то!
Лепёшки кончились быстро, чая в чайнике не осталось, и сыщик смирился с необходимостью идти во двор и заниматься какой-то ерундой, вместо того, чтобы продолжать расследование. В молчании они прикрепили венок к макушке шеста и установили всю конструкцию в глубокое узкое отверстие, которое Суржиков успел просверлить, пока ждал. Потом Влад притащил откуда-то ведро, наполненное камнями, и старательно обложил ими основание шеста.
— А это ещё откуда? — не выдержал Алекс.
— Из подвала, — поднял на него чистый взор помощник. — Аркадий выдал.
— Тьма знает что, — пробормотал Верещагин. — Вроде был дом мой, а теперь все живут по каким-то странным правилам…
Он и сам не знал, почему его так сильно задевает отношение домового к жильцам. Ревность? Да ну, бросьте, что за ерунда, ревновать домового… Но в глубине души он знал, что да, это существо ростом ему по колено с дурацкой бородой, заплетённой в косу, стало ему почти родным.
Помотав головой, чтобы вытрясти из неё злые мысли, Верещагин повернулся к помощнику:
— Спасибо! Будем надеяться, Софья и в самом деле будет довольна. А теперь пойдём и немного поработаем…