Это происшествие заставило подозревать патриотизм Жана Бернена, но после того он прослыл в Шатель-Сансуаре за пылкого патриота.
Теперь последуем за ним, когда он идет отворить свою дверь жандармскому бригадиру и Курцию. Пистолеты служили хорошей предосторожностью, по крайней мере так думал Жан Бернен. Он не знал этого комиссара, но знал по опыту, что из Парижа присылались не раз пылкие сумасброды, которые при малейшем слове хватались за пистолет и за кинжал. На Жане Бернене были сабо и белый ночной колпак; в руке он держал фонарь. Как только он отворил дверь, Курций проскользнул в коридор, говоря:
— Брр! Холодно!
— Так себе, — спокойно отвечал Жан Бернен.
— Это оттого, что вы только что встали с постели.
— А вы откуда? — спросил бывший егерь, который, окинув новоприбывшего с ног до головы, хотел показать, что он стоит с ним наравне.
— Я только что из воды.
— Ба!
— Это правда!
— Однако вы не похожи на рыбу, — с насмешкой сказал лукавый крестьянин.
Но Курций принял величественный вид.
— Берегитесь, гражданин мэр, — сказал он.
— Чего? — спросил Бернен.
— Вы нарушаете ко мне уважение.
— Может статься, но я в этом не виноват!
— Как это?
— У нас уж такая привычка, гражданин комиссар. Шатель-сансуарские жители не такие тонкие, как парижские или оксеррские.
— Принимаю ваши извинения, — отвечал Курций с величественным видом.
— Вы очень добры.
— Вы должны мне повиноваться.
— Что?
— Я этого требую именем закона.
— Чтобы написать протокол?
— Нет, арестовать шесть человек!
— Скажите, пожалуйста, — сказал Бернен, притворившийся удивленным, — я думал, что страна очень спокойна теперь!
— Как! — воскликнул Курций. — Вы не знаете, что происходит?
— Извините, — отвечал егерь, — все спокойно, когда проснешься от первого сна.
Курций, говоря таким образом, вошел на кухню за бригадиром, который развел в очаге огонь, подбросил виноградных лоз. Курций подошел к огню и стал греться с наслаждением. Жан Бернен поставил фонарь на стол и сел верхом на стул.
— Гражданин мэр, — продолжал Курций, — отечество в опасности. Роялисты поднимают голову.
— Мне об этом говорили, — отвечал Жан Бернен.
— Эти разбойники нынешнюю ночь решились на смелый поступок.
— Они бросили вас в воду?
— Нет, но…
— Они, может быть, были причиною, что вы приняли ванну?
Жан Бернен выражался лукаво и насмешливо. Курций пришел в негодование.
— Гражданин мэр, — сказал он, — я вам уже говорил, что я чрезвычайный комиссар.
— В Шатель-Сансуаре?
— Нет, у бригадного начальника Солероля.
— Солэйского владельца?
— Да.
— Не знаю! — холодно отвечал мэр.
— Берегитесь! Вы не признаете установленных властей.