— Хочу ли?! — вскричал маркиз.
— Хочешь, кроме того, сделаться генералом?
Маркиз с изумлением посмотрел на Солероля.
— Слушай, — продолжал капитан, — я служу тем, кто мне платит… Я чуть было не отдался тебе… Но теперь я увиделся с Робеспьером и все рассказал ему.
— Негодяй! — вскричал маркиз.
— И ты сделал бы то же самое на моем месте… По милости моих открытий я произведен в полковники. Хочешь быть нашим или хочешь отправиться на эшафот с твоей Лукрецией?..
— Как подл этот человек! — перебил Машфер.
— Подожди еще, — сказал Каднэ. — Тогда между этими людьми было заключено гнусное условие. Маркиз написал Робеспьеру письмо, в котором открыл заговор рыцарей кинжала и назвал своих сообщников. Взамен этого Солероль дал ему бланковый патент на чин генерала. На другой день Лукреция вышла из тюрьмы. Через три дня рыцари кинжала были арестованы, и в числе их маркиз и один человек, имя которого заставит тебя вздрогнуть… Мой брат!
— Ах! Я знаю эту печальную историю, — сказал Машфер.
— Ты знаешь, Марион любила его… и все еще носит по нему траур.
Каднэ провел рукою по лбу и вздохнул.
— Но я не понимаю одного.
— Чего?
— Маркиз выдал своих сообщников, зачем же его гильотинировали?
— Это было дело адского Солероля. Слушай и ты поймешь. Этот негодяй — сын кулонжского нотариуса; он знал, что у маркиза есть в Бургундии кузина, богатая наследница, Элен де Верньер. Знаешь ли, что он сделал? Он вздумал продать честь фамилии Жюто за руку Элен де Верньер.
— Я начинаю понимать.
— В одно утро — ты это знаешь — Элен де Верньер поспешно уехала в Париж. Ее отвезли к Робеспьеру, который показал ей письмо маркиза де Жюто и сказал:
— Если это письмо будет опубликовано, имя Жюто будет обесславлено навсегда. Ваш кузен сделается генералом, и Конвент будет благодарить его за патриотизм. Хотите вы спасти имя этого человека? В первом случае выходите за полковника Солероля, который мне друг и скоро будет бригадным начальником, а ваш кузен будет гильотинирован за то, что хотел спасти королеву. Он умрет незапятнанным. Во втором случае вы будете кузиной гражданина Жюто, бывшего маркиза, превосходного патриота, произведенного в генералы в награду за услуги Республике.
— Гражданин, — отвечала Элен де Верньер со спокойствием римлянки, — я выйду за гражданина Солероля; пусть падет голова, но спасется имя.
— Понимаешь ли ты теперь?
— Увы!.. — сказал Машфер.
— Маркиз, — продолжал Каднэ, — убежденный, что его арест был чисто и просто сделан для формы, ждал терпеливо суда. Он предстал перед революционным трибуналом с убеждением, что его похвалят за патриотизм, и вскрикнул от изумления, когда его приговорили к смерти. Он хотел говорить — его не послушали, и в пять часов вечера в тот же день голова пала и честь фамилии Жюто была спасена. Каким образом находим мы Лукрецию бесчувственную на руках Бернье, этого я не знаю, но скоро узнаю.