Жил Рондини в особняке, достававшемся ему в соответствии с отцовским завещанием, здании огромном, но пребывавшем — если не считать толстых дверей и зарешеченных окон — в постыдном запустении.
Слуг судья не держал, сам открывал дверь и готовил себе пищу, и, в принципе, вся жизнь его была организована весьма странно.
По утрам, едва рассветало, в дверь его звонил молочник, доставлявший два бидона молока, и судья, который никогда не пользовался простынями и спал одетым, выбегал в коридор.
В толстой створке двери имелось небольшое окошечко, через которое Рондини получал молоко и передавал деньги.
Закрыв ставень, судья ставил тарелочку молока перед огромным догом и несколько минут выжидал.
Удостоверившись в том, что молоко не было отравленным, Рондини приступал к завтраку в свою очередь.
В полдень из захудалого ресторана ему доставляли скудную порцию макарон, и догу приходилось пройти еще одно подобное испытание.
По вечерам Рондини, вновь вслед за собакой, довольствовался кусочком натертого чесноком хлеба и парочкой фруктов.
Гостей судья у себя не принимал; когда во дворце появлялась в нем необходимость, за ним присылали секретаря суда, которого Рондини тоже дальше порога не пускал.
Уходя, судья выводил своего злобного пса во двор и спускал с привязи; впрочем, в плане охраны своего богатства на одну лишь собаку он не полагался.
Однажды, в одну из ночей, когда Рондини присутствовал на допросе одного из либералов, ворам удалось умертвить дога при помощи пропитанного мышьяком угощения, но когда они перелезли через стену и выломали дверь, ведущую внутрь здания, раздались выстрелы.
Трое из грабителей были убиты, один — ранен, остальные предпочли ретироваться.
С тех пор весь Неаполь знал, что дом судьи Рондини напичкан адскими механизмами и что тех, кто осмелится в него проникнуть, ждет неминуемая смерть; похороны троих воров произвели тот самый благотворный эффект, который был так нужен этому скряге.
Как он проводил свои дни?
Наслаждаясь видом накопленного золота.
Держал судья его в просторном зале, где оно горками было рассыпано по всему полу.
Рондини жил в этой комнате.
Неаполитанские писатели, которые множество раз описывали подобный тип людей, утверждали, что на всем белом свете не было более охочего до золота человека, чем Рондини.
Он рычал от радости всякий раз, как получал новую горстку цехинов и рассыпал их среди монет, которыми уже был покрыт его паркетный пол.
Соседи судьи говорили, что тогда у Рондини случались приступы исступленного восторга, и дом его наполнялся довольными воплями.