Я не спросил о причинах продажи квартиры. Мне этого не хотелось знать. Потому что я чувствовал, что причиной была некая драма, в пучину которой мне было страшно заглядывать. Но она рассказала все сама. Даже не спросив разрешения. Тихо, спокойно, монотонно, словно и не про себя даже.
Дело было в том, что год назад ее младшей десятилетней дочери диагностировали некую редкую и трудно неизлечимую болезнь глаз, которая стремительно прогрессировала к слепоте. Они с мужем пытались разобраться с болезнью в местных клиниках, но девочке становилось только хуже. Пару раз они выезжали в Южную Корею для срочных операций, где потратили все семейные сбережения. Денег у них не осталось и для последующего лечения они планировали переехать в столицу, где государство оплачивало часть расходов. Женщине пришлось бросить работу и ухаживать за дочерью, оставив в кормильцах одного мужа, которой, впрочем, вскоре их бросил, не выдержав невзгод, и женился на другой женщине, моложе и без житейских проблем. Женщина осталась одна. И единственным решением создавшейся ситуации было продажа ее квартиры и осуществление задуманного ранее плана переезда в столицу, где она надеется снять жилье и на вырученные со сделки деньги продолжать бороться за здоровье дочери.
С тяжелым сердцем я прошел в квартиру и потерял дар речи от удивления. Планировка квартиры представляла собой точное зеркальное отражение планировки нашей квартиры. Даже лоджия находилась на том же, что и у нас месте, также застекленная коричневой под дерево фактурой. Окна квартиры выходили на противоположную от наших окон сторону и упирались в огромный длинный массив здания соседнего жилого комплекса, что ухудшало вид, но все же, благодаря высокому этажу, позволяло квартире оставаться хорошо освященной солнцем.
Жилье было уютным, аккуратным, современным, с качественным со вкусом исполненным ремонтом, полностью оборудованным новой встроенной мебелью и техникой. Было очевидно, что хозяева готовили квартиру не для продажи или аренды, а для себя, так внимательно и продуманно были исполнены даже самые мелкие детали. Еще оказалось, что в квартире даже никто еще не успел пожить.
- Сколько? – глухим, хриплым голосом спросил я, зажмурив глаза, ожидая услышать завышенную цену.
Женщина назвала цифру.
- Сколько? – переспросил я, не веря услышанному.
Женщина спокойно, не изменившимся тоном, повторила сумму.
Цена была на удивление ниже, чем я ожидал, и мне с лихвой хватало сбережений, чтобы совершить покупку.
- Мы берем, – коротко ответил я.
В голове подленькой молнией промелькнула мысль о том, что стоило бы поторговаться. Но я ее немедленно отбросил. Я просто не смог бы это сделать. Смотреть в худое, бледное лицо этой женщины, в ее выцветшие выплаканные глаза. И торговаться за товар, который и так продавался по цене ниже рынка.