. Именно эти изображения излучал волшебный фонарь перед самыми ответственными сражениями.
Когда же предложения дворцовой кухни иссякли, Стражи Будущего вспомнили о втором противнике, с которым уже долгое время велась изнурительная, пусть до времени и незаметная, война. Были заказаны снимки блюд парижских ресторанов. Попавшие в кадр французские надписи объяснялись сговором южан с противником. После победы над Югом солдатам обещали взятие Парижа со всеми его кулинарными изысками.
Обозревая новую порцию блюд, личный состав завыл. Зрители подозревали, что до Парижа они уже не дойдут, и были согласны поесть на том берегу. Беда была лишь в том, что противоположный берег был так же недоступен, как Париж. Откуда-то со дна желудка, полного даже в это голодное время, в голове Маркела забрезжило понимание того, что начинается бунт. И тут он прибег к средству, еще более неожиданному, чем прежние.
Парфений
Вечером приехал хозяин виллы Артемий Никитин. Мы ужинаем с ним и Жаном-Мари. Артемию лет пятьдесят. Он в легком льняном пиджаке, без галстука: так выглядят французские профессора.
Благодарит по-французски, что мы у него остановились. Надеется, что ни в чем не испытываем нужды. Ксения говорит, что здесь трудно испытывать нужду, Артемий отвечает полупоклоном. Мне нравится это полу-: не люблю крайностей.
Жан-Мари рассказывает о завтрашней съемке. Он привык быть в центре внимания, и это облегчает жизнь остальным. Делится своими маленькими находками, которые будут предъявлены завтра: необычный угол камеры и соответствующая установка света. Его беспокоит лишь погода (знак официанту, что ризотто понравилось), но с этим ничего не сможет поделать даже Артемий. Лицо хозяина выражает умеренную скорбь.
Взгляд Жана-Мари сосредоточивается на новой порции ризотто. Она появилась из ниоткуда. Высший класс: большой палец в честь официанта. Кого он не может найти для своих фильмов – так это хорошего официанта. Нет, он не шутит. Если угодно, самая трудная роль – это кушать подано. Здесь так мало пространства для выражения. Следуя указанию режиссерского ножа, на его тарелке оказываются черные маслины. Между тем, в этих двух словах должно быть всё: и Фигаро тут – Фигаро там, и звук лопнувшей струны, а может, и – быть или не быть.
Артемий чокается со мной и с Ксенией.
– Вы оставили в гостиной хронику. Судя по миниатюре, она открыта на Войне Севера и Юга…
Ксения кивает:
– Странная война, правда?
– Позволите вопрос? – Артемий переводит взгляд на меня. – Почему вы тогда спасли Председателя Маркела? Если бы вы не пошли ему навстречу, дело могло бы кончиться его крахом и концом диктатуры. Простите, если я допустил бестактность.