— Да. Именно так. А что вы думали? Получить деньги просто так?!! — лицо мужчины исказилось гримасой презрения, — если вы не согласны, я настаивать не буду, — он притянул конверт обратно к себе.
— Где мне подписать? — глухим голосом спросила женщина.
— Мама, нет! — Мария умоляюще посмотрела на мать в попытке остановить ее, но та, не оглядываюсь на дочь, торопливо подписала графы, указанные услужливо подпрыгнувшим к ней полицейским.
Когда все было готово, мужчина за столом с удовлетворением осмотрел подписанные листы, бережно сложил их в портфель и протянул конверт женщине.
— Вот ваши деньги. Можете пересчитать, — небрежно произнес мужчина, вставая со стола.
— Ну что вы, мы вам верим, — сдавленно ответила женщина, складывая конверт в сумку.
— Вот и хорошо, теперь можете идти.
Женщины, попрощавшись, вышли в коридор. За ними вышли мужчины, и, не оборачиваясь, пошли по коридору по направлению к выходу из здания. Высокий мужчина шел на этот раз впереди, а за ним едва успевал второй. Полицейский говорил что-то первому вдогонку, на что тот через плечо бросал короткие ответы. Потом они скрылись за поворотом коридора, оставив женщин одних. Мать и дочь, не говоря друг другу ни слова, прошли к кушетке возле кровати мальчика и сели. Мария чувствовала, как липкий ком подступил к горлу, голова окуталась туманом, а середке гулко билось, отдаваясь во всем теле. Словно в оцепенении она пыталась осознать то, что произошло. С одной стороны ей было невыносимо противно от себя самой, от матери, и мелкой продажной сделки, которую они только что совершили, отказавшись от справедливой борьбы за поруганное здоровье невинного мальчика. Но с другой стороны она признавала простую правоту матери получить помощь, столь нужную именно сейчас, и без промедления. Ее спутанные лихорадочные мысли прервал странный звук. Он исходил от матери, сидящей рядом. Женщина не плакала, а тихо и жалобно, по животному скулила, скорчив худое лицо в гримасу боли и отчаянья. Мария отстраненно смотрела на мать не в силах шелохнуться.
Ветер за окном, как взбесившийся зверь, бился в окна здания, изредка бросая в стекла ошметки поднятого с земли снега. Полуденное зимнее солнце было скрыто за серым слоем плотных облаков, и только слабое пятно света говорило о его существовании, там, высоко над этой неприглядной землей. Огромное здание больницы гудело привычной суетой. Со всех сторон доносились приглушенные стоны больных и короткие возгласы медицинских сестер, звон стекла и шуршание пакетов. Люди торопились и проходили мимо, едва обращая внимания на сидящих на кушетке женщин и на лежащего рядом мальчика. Большие часы на стене мерно отсчитывали секунды, превращая их в минуты и часы, и ничто на свете не могло остановить их безразличный и неумолимый ход.