Федотке, наконец, удалось унять собак. Во дворе наступила гнетущая тишина. Вся дворня, все боярские дети и боевые холопы стояли во дворе и дивились на то, что вытворяет малец. Сошлёт царь в Берёзов, решил для себя воевода и, троекратно перекрестясь, двинулся, распихивая дворню, к княжичу.
– По здорову ли, Петруша? – на внятный ответ Волховский не надеялся, известно, что юродивые плетут невесть что.
– Спасибо, Дмитрий Иванович, по здорову. Это я тренировку провожу, – юноша широко улыбнулся.
Ответ был сказан внятно, но полной ясности в ситуацию не внёс.
– Что же это за тренировка такая, где надо бесом скакать? – поинтересовался воевода.
– Это, Дмитрий Иванович, казачьи ухватки, – выдал уже апробированную версию бывший генерал.
– Вот как. И что же это за ухватки такие? – воеводе полегчало, отвечал молодой Пожарский вполне разумно, значит, ссылка в Берёзов откладывалась.
– А хотите спор, Дмитрий Иванович, выставите против меня двух поединщиков на учебных саблях, если они меня побьют, то я отдаю Вам своих коней и пятьдесят рублей, а если я с помощью своих ухваток их побью, то вы мне десять хороших самострелов и провизии до Нижнего Новгорода на два десятка стрельцов, что меня сопровождают.
Сказано всё было по-русски, только смысл сказанного дошёл до воеводы не сразу. Нет. Зря он радовался, всё-таки не здрав рассудком княжич и Берёзова ему на старости лет не избежать.
– Может, поснедаем и лекаря кликнем, – сделал последнюю попытку Волховский.
– Дмитрий Иванович, я совершенно здоров и пока слуги на стол собирают поединок, закончится, – Пётр опять дружелюбно улыбнулся, как старший младшему.
И вот эта улыбка разозлила воеводу. Ну, погоди бесёнок, сейчас получишь, может, тогда хоть успокоишься. Ишь, казачьи у него ухватки. Да ещё видел вчера Волховский на каких жеребцах прискакал Пожарский. Два ляшских великана дистриэ, оба вороные, рублей по тридцать каждый.
– Митрий, – тихо прошипел Волховский стоящему рядом сотнику городского ополчения, – Кликни Ерёму Свиблова и пана Заброжского. Пусть возьмут учебные сабли. И круг для поединка расчисти.
Поединщики вышли в круг минут через десять. Ерёма Свиблов был высокий и жилистый боевой холоп Волховского. От правого виска до скулы у него был шрам от сабельного удара и совершенно седая голова и волосы и усы и борода, хотя на вид поединщику было не больше тридцати. Янек Заброжский был лях, самый, что ни на есть настоящий, бритый под ноль, в дорогом светло-зелёном жупане и на голове шапочка "рогатывка" с оторочкой из соболя разрезанной надо лбом. Длинные висячие усы, явно крашеные хной. Калоритнейшая личность для Владимира.