Петер Шваб был судетским немцем. Он приехал в Московию, прослышав, что там нужны книгопечатники, ещё десять лет назад. Приехал вместе с женой и двумя детьми, двенадцатилетним Рейнгольдом и пятилетней Анной Марией. В 1611 году, когда поляки заняли Москву он, вместе с братьями Фофановыми Никитой и Иваном, сбежал в Нижний Новгород. Здесь они продолжили работу и даже отлили новый шрифт, гораздо красивее прежнего. После избрания на царство Михаила Фёдоровича Романова всех печатников потребовали назад в Москву, на вновь отстроенный печатный двор, со всеми "штамбами" и другими снастями. Почти все и уехали. Петер же купил здесь дом, женил на дочери местного подьячего сына, и снова срываться неизвестно куда, при непрекращающейся войне с ляхами, не захотел. Часть шрифта и кое, какое оборудование у него осталось. И сейчас он думал, какую книгу попытаться набрать и напечатать.
В дверь его мастерской постучали и Петер, обтерев руки от краски куском тряпицы, пошёл открывать. На пороге стоял высокий юноша, гораздо выше низкорослого Шваба, в дорогих княжеских одеждах.
– Разрешишь ли хозяин зайти в твою мастерскую, – поздоровавшись и слегка наклонив голову, поинтересовался пришелец.
Петер разглядел, что его коня держит под уздцы настоящий шляхтич.
– Заходите. Гости в дом – удача в дом, – Петер в пояс поклонился гостям.
– Я – Пётр Дмитриевич Пожарский, – без обиняков представился юноша.
Ну, конечно же, кто сейчас в Нижнем не слышал о сумасбродном княжиче.
– Меня зовут Петер Шваб, – нейтрально ответил печатник.
– Петер, давайте попробуем перейти на ваш родной язык. Наверное, я изучал другой диалект, но попытаемся понять друг друга. Если не получится, снова перейдём на русский.
– Охотно, герр Питер, – уже по-немецки ответил Шваб.
– Я бы хотел заказать у вас напечатать книгу, – выдал юноша. Слова были ужасно исковерканы, а произношение и того хуже. Больше всего диалект, на котором произнёс фразу княжич походил на верхнесаксонский. Тем не менее, Петер его понял.
– Что же это за книга? – теперь пришла очередь морщить лоб Пожарскому, хоть печатник и перешёл на верхнесаксонский диалект.
– Это азбука или букварь, книга по которой дети будут учиться читать и писать, – по-русски сказал княжич, поняв, что по-немецки они могут и не точно понять друг друга.