«PS. Поняла, что Трог единственный и неповторимый. Как ты была права!
PPS. Любовь прекрасна, и Трог тоже.
PPPS. Трог с нетерпением ждет, когда станет твоим братом. Ты произвела на него сильное впечатление, смотри, как бы я не приревновала!»
Рене засмеялась. Это был ее первый искренний смех со времени похода на улицу Жарден. Чарльз ей тоже понравился, она была уверена, что он сделает ее сестру счастливой. Впервые Рене всерьез задумалась о своем будущем. Оно показалось ей не таким уж безрадостным. Впереди свадьба Крис, встреча с мамой и новая работа с Авой, возможно, опять рабочие поездки за границу. Ей больше не хотелось быть манекенщицей, но это не значит, что она должна бросать карьеру фотомодели. Ко всему прочему, Синклеры пригласили ее поехать к ним в Канаду, и такая поездка вполне может состояться, если удастся накопить денег на билет.
— Европа красивая, — сказал ей Эдвин Синклер. — Но она такая маленькая. У нас в стране ее можно было бы заткнуть в один уголок и даже не заметить. А какие у нас горы от Аляски до мыса Горн! Просто они не такие прославленные, как маленькие кучки песка и камней здесь.
Может быть, Рене даже поселится там и начнет новую жизнь в новой стране, не тревожа себя воспоминаниями о прошлом.
Телефонный звонок вырвал ее из этих неопределенных мечтаний. Клерк из вестибюля сообщил по-немецки — Люцерна в немецком кантоне Швейцарии, — что ее желает видеть какой-то господин. Во рту у нее пересохло от надежды и ужаса, сердце забилось часто-часто.
— Как, вы сказали, его имя и откуда он? — переспросила она.
В этот момент мимо окна как раз проплывала моторная лодка, и ответ клерка потонул в музыке громко работающего транзистора. Она расслышала только окончание его фразы: «…издалека. Он уже заходил сюда утром, но вы еще не приехали. Он просит вас поторопиться, мадам».
— Да, — отозвалась Рене. — Сейчас иду.
Это мог быть только Леон. Все-таки он каким-то образом выяснил, куда она направилась, может быть, Жанин все же сказала кому-то в салоне, и вот приехал за ней. Сейчас он ей скажет, что не может без нее жить. Она подбежала к туалетному столику, поправила волосы, слегка подкрасилась. Сердце стучало как сумасшедшее, но глаза, смотревшие на нее из зеркала, сияли и лучились. Даже Антуанетт померкла на время. Рене, переполненная счастьем от предстоящей встречи, быстро спустилась по деревянной лестнице.
Но мужчина, стоявший в вестибюле и нетерпеливо барабанивший по столу, оказался не Леоном Себастьеном. Это был Барри Холмс.
Она остановилась. Все воодушевление померкло на ее лице, сердце забилось мерно, как обычно.