Гешев поднял два пальца к бровям и иронически улыбнулся. Через мгновение лицо его приобрело свинцовый оттенок, а глаза снова стали безжизненными. Он проговорил:
— Если речь идет о резне, то этой ночью я прикончу двоих. Нет троих. Но если в течение года вы не обнаружите русских шпионов, месяц спустя поймаю их лично я. К вашему сведению, в настоящий момент они меня не волнуют. И я не занимаюсь ими. Но если займусь, выдам их вам. А сейчас — работайте вы! Я же, господа, займусь своей черной работой! Ее мне хватает!
Уже на следующий день царь вызвал Гешева с намерением вышвырнуть его из полиции. Полковник Костов был доволен: этот тип действительно прикончил трех подследственных и, наверное, в самом деле не посмеет взяться за такую работу, как эта. С большевиками. Сейчас царю следовало бы дать ему от ворот поворот. И он обязательно это сделает.
Но Гешев вышел из дворца веселый: царь уже потерял способность говорить и мыслить. Врачу Ханджийскому пришлось сделать ему для успокоения инъекцию. Взволнованный царь поделился с ним:
— Уволить Гешева. Легко сказать. Но ведь он же самый верный мне человек! Моя опора! Что же я буду делать без него!
У выхода врач встретил полковника Костова. Остановился. Попросил сигарету. Потом заговорил:
— Знаете ли вы, как плохо действует Гешев на царя? У меня такое чувство, что он сильно влияет на него и не всегда в лучшую сторону.
Костов выругался и опустил голову.
В одиннадцать часов 2 апреля 1942 года «научно-техническая» служба немцев в Софии вторично дала свое заключение: в Софии работает несколько подпольных радиостанций. Но засечь места расположения радиостанций — дело трудное. Для этого нужно время и дополнительные радиопеленгаторные установки.
Заключение экспертов передали и Николе Гешеву. Он повертел бумажку в руках и потребовал, чтобы полицейский инспектор Любен Димитров принес ему доклад о результатах проверки 872 человек, проживающих в Софии (Дирекция полиции получила сигналы, что они, возможно, занимаются коммунистической деятельностью). Инспектор и Гешев до самого вечера мудрствовали над этим докладом. Просмотрели и «сигналы» тайных сотрудников. Выделили из списка примерно человек 100 — наиболее сомнительных. Гешев отдал распоряжение Любену Димитрову подготовить план проверки этих людей. На это дал всего три дня.
В списке фигурировало и имя доктора Александра Пеева, проживающего по улице Адольфа Гитлера в доме номер тридцать три. Папка со сведениями о докторе Пееве оказалась довольно увесистой. В отношении его уже дважды вносилось предложение об аресте, но министр внутренних дел и социального обеспечения не подписывал его. Симеон Бурев, известный миллионер и сторонник Гитлера, давал гарантию министру, утверждая, что хорошо знает Пеева, который является его личным адвокатом. Он заявлял, что уверен в его лояльности и в том, что доктор не занимается политической деятельностью.