Царь прислонился к дереву.
— Давайте рискнем с «этой армией», ваше величество! За шесть месяцев создадим новую, ваше величество. Обезвреженную.
— Подождите, разве немцы не знают о Бадольо?
— Возможно, да, возможно, нет! А может быть, Бадольо является только ширмой для каких-то других сил? А что, если сам Канарис подстрекает Бадольо с целью втянуть нас в настоящую войну с Италией? Да, Тобрук доказывает, что мы не удержим Африку. Сегодня, завтра и десять месяцев спустя, возможно, но не больше. Это известно и Роммелю. Маршал Грациани поделился этим с графом Чиано, а граф проболтался, что в Ливии воюют только за престиж, что там война не имеет стратегического значения для оси. Это вранье, но о чем это свидетельствует?
Царь с улыбкой проговорил:
— Ну, предположим, я попытаюсь отправить армию.
— Вы просто должны это сделать!
Борис побелел. Поднял руку, чтобы ударить советника по лицу, но воздержался. Сыновья крестьян и мещан дерзки. Кто же научит их, как надо разговаривать с его величеством?
— Лулчев! Я хочу отправить на фронт не одну армию, а все войска. Пусть умирают. Пусть их зарывают в землю снаряды. Пусть гибнут от вшей и тифа.. Зачем мне эти зараженные коммунизмом оборванцы? Хочу отправить, но не могу, понимаешь?
Советник соглашался с царем. Он ухмылялся. Борис не ударил бы его: пощечина отозвалась бы даже в Лондоне. Оглядевшись, он доверительно сообщил:
— Я послал сказать Кочо Стоянову и Даскалову, чтобы заглянули сюда. Незачем устраивать встречи с ними во дворце. Здесь все увидят их и поймут, что ваши люди советуют вам отправить войска на Восточный фронт и борются с моим влиянием на вас.
Царь обернулся. По аллее шли Даскалов и Стоянов. Борис не захотел выслушать ни рапорта, ни доклада. Схватил Даскалова за плечо. Отпустил его. Потом поздоровался с Кочо Стояновым.
— Генералы! Скажите, почему в моих полках разложение? Милостивые мои офицеры, выходит, гладят солдат по шерстке, а я что же?
Кочо Стоянов закусил губу. Помолчав, произнес:
— Ваше величество…
— Господа, я не вызову Костова. Я вам верю больше, чем ему. Даю вам месяц срока, два, пять, но очистите мои полки от скверны. Если в них есть десять коммунистов, уберите двадцать человек. Если нужно расстреливать, почему не приносите указы, не устраиваете процессы? Господа, я не вижу более верных мне людей, чем вы! Укрепите армию, и я дам вам повышение. Вы будете моими первыми помощниками.
Кочо Стоянов с улыбкой произнес:
— Ваше величество, покорно прошу разрешить мне заняться этим… я знаю, как…
— От моего имени, Стоянов, можешь делать все, только очисть армию от коммунистов!