Царь пожелал снова встретиться с Костовым. Лулчев предоставил ему такую возможность, но ничего не посоветовал. Царь заявил, что хочет увидеться и с доктором Делиусом — может, немец чем-нибудь поможет. Пожелал еще раз встретиться с Гешевым — полицейский хитер, изобретателен. И тем не менее Лулчев считал, что в Болгарии легче найти волшебный камень, чем реальную силу, способную справиться с влиянием большевиков. А войска Борис все-таки должен отправить. А если не сумеет? Если не сумеет, то скомпрометирует себя перед двумя силами, на которые опирается и которые поддерживают его. Тогда придется думать о другом монархе. И удобно ли действовать от имени молокососа Симеона? Будет ли Кирил более покладистым, ведь он легкомысленный, глупый и безответственный человек. А разве Борис не такой же? Нет, он только играет такую роль. Играет, потому что остался немцем, потому что трус…
Ночью Гешев встретился со своим агентом, числившимся у него под псевдонимами «Красный», «Цыпленок», «Надка-50», «Пешо».
Деятельность этого человека являлась одним из звеньев, которые какой-то полицейский называл «золотой жилой». «Красный» не фигурировал ни в одном из списков, не состоял официально на учете в Дирекции полиции. Он был гордостью Гешева, одной из его больших тайн. С его помощью Гешев держал в напряжении дворец и министра внутренних дел.
Вместе с тем «Цыпленок», по мнению Гешева, — печальное недоразумение, гибрид медузы и человека, бессовестного и алчного. Этот полуинтеллигент, в силу случайного стечения обстоятельств снискавший себе славу революционера еще в 1923 году, но набравшийся страха, этот лишенный опоры «партийный» работник оказался неплохим агентом-провокатором.
«Цыпленок» имел перед многочисленной армией агентов-провокаторов ряд преимуществ: являлся техническим секретарем ЦК Рабочего молодежного союза, сидел в концентрационных лагерях, тюрьмах, работал в подполье, близко знал большую часть самых видных деятелей партии, причем и те знали его. Правда, к нему не питали особой любви: считали человеком со странностями, даже еретиком, но верили, что он свой.
Гешев вышел из Дирекции полиции намного раньше, чем обычно. Настроение у него было на редкость хорошее. Он узнал, что доктор Делиус считает деятельность большевистской радиостанции обыкновенной игрой советской дипломатической миссии, а сведения из Софии — эхом того, что русским дипломатам удавалось узнать в Анкаре. Доктор и его «метеорологи» понимали, что провалились, и, поскольку не верили в успех, морочили голову Берлину.
Смеркалось. Гешев смотрел через стекло мчавшегося на большой скорости мерседеса на пустынное Княжевское шоссе. Прищурившись, он спрашивал себя, что, в сущности, он находит в той женщине, которую неизвестно почему продолжали считать его любовницей и к которой он сейчас спешил. Может быть, нужно намекнуть Штарбанову, что настало время отправить ее к святому Петру? Безболезненно, тихо. У них имеются всевозможные средства. Чудесная комбинация: если он сумеет напасть на след кого-нибудь из княжевских большевиков, вину за смерть этой женщины свалит на них. Нет, нет. Что-то пока удерживало его. Она единственное живое существо на этом свете, которое, несмотря ни на что… хм… а может быть, и она уже испытывает только страх перед ним?