- Нет, - помедлив несколько секунд, ответил Ивашутин, - и не потому, что мы с тобой давно дружим, и вместе прошли войну. Был бы я уверен, что ты замышляешь что-то против Союза, участвуешь в какой-то оперативной комбинации или провокации, ни секунды бы не сомневался. Просто я знаю тебя как облупленного уже сорок лет. Ты Костя порядочный человек, и болеешь душой за страну. Поэтому в ‘Стекляшку’ ты не поедешь, и все сказанное тут останется между нами, пока ты меня не убедишь в обратном.
- Спасибо Петя, - генерал облегченно перевел дух, - я знал, что на тебя можно рассчитывать.
- Давай вернемся к делу. Что ты предлагаешь?
- Все просто. За несколько дней ты лично убеждаешься в правдивости прогнозов, проверяешь информацию по предателям, удостоверишься в полученных сведениях, а потом мы встречаемся опять и продолжаем разговор.
- Хорошо. Но учти, использовать меня в ‘темную’ не получится. Тебе придется организовать мне встречу со своим таинственным предсказателем. Рано или поздно. Ты должен понимать: я могу и сам все выяснить. Возможности у меня есть. Но делать этого не буду, поскольку доверяю тебе. Пока доверяю, - подчеркнул Ивашутин.
- Договорились, - генерал встал, - ну что же Петр Иванович, тогда давай собираться. Алина Евгеньевна уже стол должна накрыть. Заедем ко мне в Жаворонки, посидим, поговорим, вспомним войну и павших товарищей.
17 октября 1978 года. Среда.
- В чем дело? Почему сигналили? - Зорин как всегда предельно конкретен и лаконичен.
- Игорь Семенович, - не могу справиться с подростковыми гормонами, и мой голос чуть подрагивает от волнения, - через полчаса психически больной воспитанник зарежет Марата Альбертовича, запрёт маленьких девочек в спальне на втором этаже, а старших детей - на первом, и подожжет детдом. Они все могут погибнуть в огне.
- Предвидение? - с пониманием спрашивает Зорин и, дождавшись моего кивка, уточняет, - Там же еще сторож есть?
- Он тоже будет нейтрализован. Оглушен, заперт в сторожке, дверь подперта палкой снаружи, - отвечаю я.
- Чего же мы тогда стоим? Поехали, - рычит наставник, поворачивается, и громадными прыжками несется к ‘москвичу’.
Зорин - настоящий мужик. Никакой рефлексии, заламывания рук, надоедливых вопросов ‘а ты в этом уверен’. Понимает, что нельзя терять ни секунды и действует. Вот за это и уважаю своего тренера.
Прыгаю в ‘копейку’, ‘москвич’ уже развернулся, и летит в обратную сторону. Мотор Мальцев не глушил, и машина подрагивает, готовая в любой момент сорваться с места.
- Сережа, поворачиваем и быстро за Зориным, - командую я.