Христо показал мне дом, он был небольшим в длину, всего семь окон по фасаду, сбоку — ворота во внутренний двор, где место было только для каретного сарая в торце, везде тень, так что ничего не растет, кроме чахлой травки: с трех сторон — брандмауэры домов: типичный питерский двор-колодец. Возле сарая — поленница дров, вот и все достопримечательности. Цокольный этаж, он же подвал, удивил подобием спортзала и тиром, еще на этаже была мастерская Ибрагима, где он сейчас и работал. Мы зашли и увидели станок с абразивными кругами, парень сидел с налобной лупой, как у часовщиков и рассматривал кристалл. Показал мне, это был весьма искусно ограненный горный хрусталь, ну прямо такой же, как Исаак пытался мне втюхать при нашем знакомстве в Хараре семь лет назад. Потом Ибрагим показал мне свои изделия — серебряные серьги и подвески с ограненным хрусталем. Сделано все было очень профессионально, я похвалил Ибрагима и было видно, что ему это приятно.
Затем Христо продемонстрировал свой тир. Стрелять в городе нельзя — соседи сразу нажалуются в полицию, но револьверных выстрелов с улицы практически не слышно — слуховых окон здесь нет, а вентиляция вытяжная — в трубу. Кроме того, Христо показал глушитель на «Наган» — навинчивающийся металлический цилиндр с кожаными перегородками. Убедившись, что входная дверь закрыта на щеколду, Христо повернулся к пулеулавливателю и с десяти саженей два раза выстрелил в сердце ростовой мишени, где был закреплен листочек бумаги — пули легли практически одна в другую, а звук был как хлопок открываемой бутылки шампанского.
Отставной поручик объяснил, что это изделие для бесшумной стрельбы[3], творение одного из его «спецназовцев», один из таких шумогасителей установлен на мой пистолет-пулемет. Христо рассказал, что, когда съезжали с Екатерининского, он забрал оставшийся ящик с пятью пистолетами-пулеметами. Тот «Стенор» который я ему выдал для освобождения посольства в Эфиопии, он привез обратно, три взял с собой в Корею для своего отряда, один там и пропал, вернее, в критической ситуации при угрозе захвата был утоплен в болоте, разобранным на части, еще здесь оставались два «Стенора», прямо в заводской смазке. Всего теперь у нас дома, кроме четырех пистолетов-пулеметов (один «Стенор» сейчас у агента в Швейцарии), три «Нагана», новомодный пистолет Маузера с кобурой-прикладом, мой наградной «Штайр» и один «Смит-Вессон», оставшийся от Ефремыча, царствие ему небесное.
— Христо, а что, «Стенор» можно купить в Петербурге?
— Нет, хозяин, я не видел. Норденфельт вообще закрыл свой охотничий магазин, а наши оружейники так и не освоили производство этих машинок. Генералы сказали, что армии они ни к чему, даром только дорогие патроны переводят. И это несмотря на хорошие отзывы от казаков Нечипоренко, да и жандармы с пограничниками вроде довольны были. Недовольны были только финансисты-интенданты: дорогие, говорят ружья, лучше двадцать обычных трехлинеек сделать за те же деньги.