Кровь заливала мне лицо и хлестала из буквально перерубленных осколком артерий предплечья. С помощью раненного осколками в ноги рулевого я перетянул жгутом, сделанным из оторванного рукава рубашки, артерию и рулевой кое-как перевязал мне голову. Все это время броненосец был абсолютно неуправляем (в рубке нас осталось в живых двое, сигнальщик и барабанщик, а также помощник рулевого были убиты), я не видел адмирала Алексеева. Потом узнал, что за пару секунд до попадания он решил выйти на мостик посмотреть в бинокль на японцев с другой стороны, нет ли там еще второго отряда кораблей. Взрыв сбросил его на палубу, в результате чего адмирал получил контузию и сломал бедро. Рулевой подполз к штурвалу, а я встал, держась за рукоятки, и вдвоем мы стали поворачивать штурвал, уходя от огня и стараясь держать курс на Мозампо.
Так мы и рулили, пока не прибежал вахтенный офицер с несколькими матросами узнать, что это за странные маневры выделывает броненосец. После этого я отключился и пришел в себя только на берегу, в госпитале, говорили, что была большая кровопотеря. Рулевой выжил, даже ноги ему сохранили, и получил знак Георгия, а я — орден. Пока я «рулил», кормовая башня «засветила» двумя снарядами по «Хасидате», отправив его на дно, а потом еще и второй «эльсвик» утопили. То есть молва все причислила к моему мудрому управлению броненосцем и странным маневрам, которые объяснили уклонением от японских снарядов (Sic![7]). То есть, пока я затягивал жгут-закрутку, придерживая концы зубами, броненосец вертелся на месте, что позволяло ему сделать выстрел из носовой башни, дать бортовой залп шестидюймовок, потом повернувшись к противнику кормой, огрызнуться из кормовой башни и выстрелить нестрелявшим бортом, потом опять вступала в бой носовая башня и так повторялось, но броненосец все время сносило, поэтому прицелиться по оси вращения японцам не удавалось, они все время мазали. Этот, с позволения сказать «маневр» потом назвали «Маневром Великого князя» или «Русский медведь отбивается от своры собак» и его всерьез разбирали теоретики иностранных флотов.
Потом, обсудив какие-то мелочи, я засобирался домой и попросил секретаря послать кого-нибудь из слуг «поймать» мне извозчика, но Сандро взялся повезти меня (по-моему, он хотел посмотреть, где я живу). Что же, на Васильевский доехали быстро и я предложил Сандро поесть пирогов и выпить чаю, на что он согласился. Тут же сбежалась ребятня во главе с Ванькой, я представил своего сына, который спросил:
— Дядя, а ты, правда, адмирал?
— Да, адмирал. Хочешь, возьму тебя юнгой на броненосец?