Отец — Эрнст Зиберт, погиб в 1915 году на фронте. Мать — Хилда, урожденная Кюннерт, умерла несколько лет назад — перед войной.
До поступления в военное училище Пауль Зиберт служил в том же имении помощником управляющего.
Участник похода во Францию, с начала боевых действий — на Восточном фронте. Награжден двумя орденами «Железный крест» за военные отличия.
После ранения: уполномоченный «Виртшафтскоммандо» — хозяйственного управления вермахта по использованию материальных ресурсов оккупированных областей России…
И снова в скобках — псевдоним.
Здесь же две фотографии, подклеенные рядом: на первой лицо молодого человека, снятого в полупрофиль без головного убора. Правильные черты лица, точно высеченные из мрамора. Ни единой морщинки. Высокий лоб, сосредоточенные глаза, густые брови, сходящиеся над переносицей, крупные губы, густые волосы, зачесанные назад…
На другом снимке вроде то же лицо, как будто тот же человек, но в форме немецкого офицера. Удивительно, как одежда меняет внешность… Суконный китель, узкие погоны, на груди эмблема нацистской армии — орел, распростерший крылья над свастикой. На голове мягкая, тоже суконная «мюце», похожая на пилотку, надвинутая до бровей… А выражение лица совершенно иное — самонадеянное, холодное. Нижняя губа чуть-чуть, самую малость, презрительно выдается вперед… Типичное лицо офицера германского вермахта.
Еще одна фамилия:
Кузнецов Николай Иванович — другая, уже настоящая биография, пометки о прохождении службы.
Родился в деревне Зырянка Свердловской области в семье крестьянина-середняка 27 июля 1911 года… Беспартийный, в комсомоле с 1928 года… Образование: Тюменский сельскохозяйственный, затем лесной техникум… Свердловский заочный индустриальный институт… Трудовой стаж: лесоустроитель земельного управления, Уралмашзавод — бюро технического контроля…
Обычная биография юноши тридцатых годов… Не совсем обычным было другое — знание языков: «отлично владеет немецким, знает польский, украинский…»
Кузнецова призвали в парашютно-десантные войска, внимание привлекло знание им немецкого языка. Перевели в специальную часть, держали в резерве. А Николай Кузнецов бомбардировал руководство просьбами дать ему настоящее дело. Последний рапорт сохранился в личном деле. Тот самый, по которому было поручено одному полковнику побеседовать с нетерпеливым просителем.
«Я, как всякий советский человек, — писал он, — в момент, когда решается вопрос о существовании нашего государства и нас самих, горю желанием принести пользу моей Родине. Бесконечное ожидание (почти год!) при сознании того, что я, безусловно, имею в себе силы и способности принести существенную пользу моей Родине, страшно угнетает меня. Как русский человек, я имею право требовать дать мне возможность принести пользу моему Отечеству в борьбе против злейшего врага. Дальнейшее пребывание в бездействии я считаю преступным перед моей совестью и Родиной.