Гастон ухмыльнулся.
— Я и не подозревал, что ты так стремишься к благородным целям и величию.
— А я и не стремлюсь. Скажи мне, чего ты хочешь от жизни?
— Мести за нашу семью.
— А потом?
Парень снова пожал плечами.
— Даже не знаю.
— Как думаешь, ты можешь захотеть, в конце концов, стать похожим на тех людей, которых мы защищаем, и завести семью?
— Конечно.
— Возможно ли, что ты захочешь найти себе в жены какую-нибудь забавную девушку, завести детей, кого-то, к кому будешь хотеть возвращаться домой?
— Да, пожалуй, это было бы неплохо.
— Эта работа, если ты позволишь ей, выжжет из твоей души все человеческое. Она сожрет тебя и выплюнет пустую оболочку. Если ты не будешь осторожен, ты станешь пустышкой. Ни красивой, веселой девушки в роли жены, ни дома, ни любви, ни смеха, ничего. — Кальдар сделал паузу, чтобы убедиться, что тот проникся. — Ты видел старых агентов «Зеркала». Они ходят, позвякивая медалями на груди, будто это их собственный оркестр, но глаза у них мертвые. Это не то, чего ты хочешь.
— В конце концов, они знают, что сделали свою работу.
— Это удовлетворение не согревает их по ночам. Это не замена жизни или чистой совести. — Кальдар указал на дом. — Каждый раз, когда ты попадаешь в подобную ситуацию, я хочу, чтобы ты думал о нашей семье. Если кто-то из нас спросит тебя, почему ты убивал, калечил или пытал, ты должен быть в состоянии с чистой совестью ответить: «Другого выбора не было».
— Уильям…
— У Уильяма есть Сериза, — сказал Кальдар. — Она дама с характером, и она убивает, но она также добра и сострадательна. Сериза ищет равновесия во всем. Уильям слушает ее, потому что знает, что у нее есть то, чего ему не хватает. Это не его вина, что адрианглийцы сделали все возможное, чтобы убить все человеческое, что было в нем, когда он был ребенком. И даже у него есть некоторые границы, которые он не пересекает. Однажды я видел, как он бежал по открытому полю, на виду у вражеских пушек и луков, чтобы спасти Ларк, не заботясь о собственной жизни.
— Это было совсем другое дело! Ларк ребенок.
— Ты можешь сказать мне наверняка, что в этом доме нет детей? Можешь ли ты сказать мне, что один из них не выбежит и не попадет под перекрестный огонь? Ты готов убить Пену на глазах у его семьи?
Гастон открыл рот и тут же закрыл его.
— Племянник, ты должен держаться за свою человечность и тогда, когда придет время возвращаться домой на семейный ужин, ты сможешь делать это с чистой душой. В какой-то момент у тебя появится сын или дочь, и когда ты будешь приходить домой, тебе придется смотреть в глаза своей жене и детям.