При свете факела можно было видеть три человеческих тела, лежавшие на груде сухих листьев.
Одно из этих тел поднялось наполовину, и слабый голос прошептал с ужасом:
— Вильки! Это Вильки!
— Вставайте, сударыня, и разбудите ваших дочерей, — сказал Вильки. — Час наказания наступил, — прибавил он торжественным голосом.
Женщина, к которой относились эти слова, была еще молода, но ее лицо носило следы страданий.
Две молодые девушки, или лучше сказать, два ребенка, со страхом устремили на говорившего свои большие глаза. Их лица были бледны и худы.
— Что вы хотите сказать, Вильки? — спросила с безпокойством мать.
— Разве вы не поняли, что вы должны сейчас умереть?
— Умереть! — вскричала бедная женщина. — Это конец моих мучений… Это освобождение!.. Но они, мои дочери, какая им определена участь?.. Их освободят, не правда ли?.. Бедные создания!.. Моя смерть возвратит им свободу… Может быть, они еще будут счастливы!.. Не правда ли, Вильки? Не правда ли?..
Вильки не отвечал ни слова.
Бедная женщина угадала значение этого молчания.
— Сжальтесь над ними! — вскричала она, бросаясь на колени. — Сжальтесь над моими детьми!..
— Вы знаете, что они никогда не прощают!
Несчастная упала на землю пораженная горем.
— Умоляю вас, Вильки! — прошептала она чуть слышным голосом. — По крайней мере убейте меня прежде их… О! заклинаю вас, избавьте меня от зрелища их смерти!..
— Их приказания священны! — отвечал Вильки твердым голосом. — Я это помню, хотя вы уже забыли!..
Сказав эти слова, он схватил одну из девочек и связал ей руки и ноги; потом он бросил факел в груду сухих листьев, которая была мгновенно охвачена пламенем.
— О! Боже мой! — вскричала с ужасом несчастная мать. — Неужели Ты дозволишь совершиться такому страшному преступлению?.. Дочь моя!..
И она упала без чувств. Вильки бросил в пламя несчастного ребенка. Бесстрастное орудие таинственного мщения, он исполнял только их приказания.
Придя в чувство, бедная женщина хотела было броситься в пламя, чтобы выхватить из него свое дитя, как вдруг она заметила в углу подземелья другую девочку, окаменевшую от страха.
— А! — вскричала она. — Эта останется мне, ее вы не сожжете!..
И схватив на руки ребенка, несчастная женщина бросилась вперед и исчезла за выступом скалы.
«Это выход в ущелье, — подумал Вильки, — они не могут уйти от меня!..»
С ружьем в руках он бросился вслед за беглянкой.
Проход был узок и низок. То надо было нагибаться, то даже ползти. Едва мать, обремененная своей драгоценной ношей, достигла конца опасной дороги, как она услышала за собой шаги Вильки. Отчаянным усилием она достигла вершины горы.