Гирр всё рассчитал верно. Заранее заготовили и просушили смольё, навязали снопы тростника. Каждый охотник размахивал факелом, тесня стадо, и изредка поджигал вязанку тростника, создавая впечатление пожара.
…Стадо туров бежало к загону. Впереди выросла стена леса. Вожак замедлил бег и совсем остановился. Он вспомнил, что в лесу пожар особенно страшен. Но медлить нельзя: позади крутились огненные языки, ноздри щекотал отвратительный дым. Вдруг вожак уловил дыхание воды. Река? В ней спасенье! Бык без колебаний бросился в горловину загона, напирая друг на друга, ввалилось и всё стадо. Вожак оглянулся: в горловине, через которую он только что провёл туриц, пылал пожар, с треском и грохотом падали деревья. Глава стада готов на смертельную схватку за своих самок с любым врагом, но от красного зверя можно только убежать или залезть в воду. Бык полетел к реке, с минуту глядел с отвесной скалы, но прыгать в реку не решился. Повёл туриц вдоль берега, в дальний край загона, ища спуск к воде. Спуска не оказалось. Через мелкий чащобник вожак вломился в лес, встретив завал, попытался рогами и грудью проломить или расшвырять его. Вылетел на поляну, с разгону бросился на загон в другом месте… в третьем… Его рёв раскатами грома рокотал над рекой и лесом, тёмная громада мускулов таранила и таранила загон, и, казалось, никогда не будет этому конца… Но всё было напрасно. Великаны-деревья, переплетясь сучьями, не дрогнув выдерживали лобовой удар свирепого тура. Несколько раз он ранил себе бока, из разбитого надбровья сочилась кровь, но страшнее всего — надломил рог у самого основания. Бык звериным чутьём понял, что в следующую весну его прогонит из стада соперник. Вожак лишился главного — оружия, а безоружный вожак — не вожак.
Турицы сгрудились на поляне и ждали, куда поведёт их хозяин гарема. Тур подошёл к ним, без видимой причины отшвырнул крайнюю самку могучим лбом и отвернулся. Прислушался, приподняв голову. Тихо. Пожар умер, только во влажном воздухе ещё висел слабый запах дыма. Рядом звенел ручей. Бык напился прохладной воды. Напились и турицы, затем улеглись в траву и начали пережёвывать вечную жвачку. Бык стоял неподвижно, опустив косматую голову. Тысячелетний опыт предков говорил ему, что стадо не в безопасности, и пока он вожак, обязан позаботиться о беспечных турицах и о своём потомстве. Тур издал слабый звук, видимо, предупреждая самок, чтобы оставались на месте, и без прежней ярости начал методично обследовать завал метр за метром. Дойдя до горловины, постоял в отдалении и вернулся к турицам.