— Зачит, не зря сапоги отобрали. В общем, Даурову я ПЗ послал. Так что извиниться он обязан. Скорее всего, для этого вызовет тебя к себе. И будет пытаться уговорить на сотрудничество. Анри, будь человеком, согласись, а? Ну, сам же понимаешь, что это необходимо. С точки зрения закона тебя упрекнуть не в чем, и корректировать нечего. Но с точки зрения морали… Это все некриминальные особенности личности: гордость, уязвленное самолюбие, недоверие к СБК. Не можем корректировать. Не обязан ты СБК доверять. Но посмотри просто рационально. Подумай, чего ты на самом деле хочешь и как этого достичь.
Я покачал головой.
— У меня тоже есть моральные табу, Евгений Львович. Шпионом не был. Друзей не предавал. И не предам, даже если больше не с ними.
Дауров передо мной так и не извинился, только вывесили скупые извинения на портале СБК. К себе не вызывал, видимо, уверившись в бесполезности этого мероприятия.
Зато на следующий день, тоже часов в шесть, ко мне явился сияющий Ройтман.
Вежливо явился, позвонив в дверь. Меня выдрессировали за годы в Центре вставать навстречу психологам, и я встал.
— Анри, садись, — весело сказал он, — я только что от Хазаровского.
И, в общем-то, хорошо, что я сел.
Решение императора было совсем не тем, на которое я рассчитывал.
— Анри, то, что я скажу, тебе точно не понравится, — продолжил Ройтман, — но, на самом деле, это просто замечательно.
Я насторожился.
— Ты едешь на остров Сосновый, — закончил он.
Понятно. Реабилитационный Центр.
— Ваша идея? — угрюмо спросил я.
— Да. И очень хорошо, что Леонид Аркадьевич согласился.
— На сколько?
— Теоретически десять лет. Но Народное Собрание в любой момент может заменить ссылкой.
— Там сроков таких нет, — вздохнул я.
— Думаю, что и не будет. Три максимум.
— Евгений Львович, вы думаете, я вам спасибо скажу?
— Нет, я думаю, что ты меня проклянешь. А спасибо скажешь года через три, когда поймешь, насколько это для тебя полезно. Так что звони Артуру, если хочешь, чтобы он тебя проводил. Выезжаем завтра в десять. Пусть подходит на охрану.
С воздуха Реабилитационный Центр на острове Сосновый выглядел как поселок для бедных. Россыпь маленьких деревянных домиков, окруженных лесом.
— Гораздо ближе, чем до Чистого, — заметил Артур.
— И теплее, — сказал Ройтман.
И светлее, подумал я, глядя на искрящуюся на солнце гладь озера, похожую на стальное зеркало.
— Правда, тюрьма, — заключил вслух.
— Анри, не передергивай, — сказал Ройтман. — Ну, какая тюрьма!
Мы приземлились на стоянке минипланов. Машины присутствовали в больших количествах, чем в Чистом, и были приличнее. Стоянку окружала живая изгородь из можжевельника. Откуда-то оттуда из-за можжевельников появился парень моего возраста и направился к нам. Я рассмотрел его, когда он подошел поближе. Чуть ниже меня и уже в плечах, карие глаза, темные волосы. Чем-то похож на Ройтмана. Взглядом что ли?