— Женька, когда ты так говоришь, мне тебя убить хочется.
— Станешь Высшим — будешь иметь полное право. Но тогда у тебя наверняка пропадет это желание.
Тим отвернулся к окну и отмотал немного назад кассету, оставшуюся в магнитофоне. Включил.
Плачь, слышишь — Небо зовет нас, так плачь,
С гулом рушатся времени своды,
От свободы неистовой плачь,
Беспредельной и страшной свободы!
Плачь, мы уходим навеки, так плачь,
Сквозь миры, что распались как клети
Эти реки сияния! Плачь!
Ничего нет прекраснее Смерти! —
разнеслось по комнате. Открыл окно. В лицо ему ударил холодный ветер.
— Первый этаж, — прокомментировал Женька.
Тим повернулся к нему.
— Слушай, Жень, у меня к тебе просьба.
— Да?
— Обещай, что выполнишь.
— Скажи сначала.
— Останови мне сердце.
— Высшему? Никогда!
— Я не хочу быть Высшим.
— Тебя не спрашивают. Эй, полиция, окно закройте. Вы мне Высшего простудите. Он еще не научился изничтожать в своем организме непрошенные бактерии. Не хватало еще потерять такое сокровище из-за осеннего сквозняка! Высшие — они товар штучный.
Окно закрыли, и Тим был выгнан на середину комнаты. Юра на своем диване вздрогнул и закашлялся, у него началась агония.
— А мне говорили, что это совсем безболезненная смерть, — прошептал Тим.
— Обычно человек захлебывается рвотными массами, — заметил Женя.
Он взглянул на умирающего, и тот затих.
— Остановка сердца, да? — спросил Тим.
— Да. Мне сделать то же самое для Лео?
Тим кивнул.
Иной перевел взгляд на кровать, и рука Лео бессильно упала к полу.
— И я пошел отсюда!
— Ты арестован, — спокойно заметил Женя.
— До Единого Института Генетики, да?
— Совершенно верно. Поль, — обратился Женя к другому Иному. — Одолжи мне полицейских, а сам приберись здесь.
Поль кивнул.
— Для меня вслух говорил? — спросил Тим, когда они спустились с крыльца.
— Для тебя.
Вслед им из покинутого дома поплыл мутный серый дымок, и Тим почувствовал слабый запах тления.
Я опустился на колени и вынул нож. Встал, пошел на кухню, бросил нож в раковину. Сел, закурил. Одну сигарету, вторую. Что на меня нашло? Кажется, мы выпили не так уж много. Сейчас голова работала яснее некуда. Я бросил окурок в пепельницу. Он был в крови, как и предыдущий.
В соседней комнате стыл труп моего соседа, и я сидел и ждал, когда мне остановят сердце. Все равно, где ждать. Я для них свечусь, как зажженная папироса на позициях противника. Сгусток отчаяния и страха. Удивительно, как я успел выкурить целых две сигареты? Рассеянно открыл пачку. Закурил третью.
Вообще Иные косо на это смотрят. Вполне могут прочитать лекцию о потреблении яда и в красках расписать, что при этом происходит с легкими и кровеносной системой. Хотя что с нас взять, с homo naturalis? Теперь, это они homo sapiens. Мы лишены этого титула. Зато у меня своя табачная плантация, вполне официальная, разрешенная. Была. Мы имеем право заниматься сельским хозяйством и ремеслом. Для более интеллектуальной деятельности существуют Иные и Высшие. Раньше я был математиком. В общем, правильно. Иной решит любую проблему в сто раз быстрее меня. Я бы и сам перестал этим заниматься, когда появились Иные. Но тогда еще оставалась надежда, что я из них. Внешних признаков хватало. Хорошая память, способности, интеллектуальные интересы. Когда расшифровали геном, мне было двадцать восемь лет. Год, с замиранием сердца я ждал своих результатов…