Пока Алеша помогал мне одеваться, я брезгливо изучал свое поношенное тело. Да, пора подводить итоги. Триста пятнадцать лет. Механизм регенерации работает все хуже. Энергетика падает. Я больше не могу лечить представителей низших видов. Если кто-то из моих слуг заболеет, мне придется посылать его к другому Иному. Правда иногда забегает Серж или Тим. Что им, Высшим? Все, как мальчишки. Неизвестно, умирают ли они вообще. Пока не было случаев. Зато мы уходим. Медленно, но неуклонно, один из другим, первое поколение Иных покидает Землю.
Я посмотрел на себя в зеркало. Лицо в морщинах, серая сморщенная кожа на руках, крючковатые пальцы. Старик. Я запахнул халат. Существует мнение, что теоретический предел продолжительности жизни Иных — около трехсот пятидесяти лет. Наверное, так оно и есть. Но до этого времени есть некоторое пространство для маневра. Можно завершить все дела и самому выбрать момент, в который остановить себе сердце. Не ждать же, когда тебя начнут возить на инвалидном кресле. Это неразумно. Столь глупо цепляться за жизнь способны только homo naturalis. Ко мне и так уже приставили троих личных слуг. Старику трудно самостоятельно одеваться, выходить из бассейна и подниматься по лестнице. Уж не задержался ли я на этой земле? У Иного должен быть один слуга. Тот, который занимается бытом. Остальное Иной и сам сделать в состоянии. Но не иметь слугу совершенно неразумно. Не тратить же время Иного на приготовление пищи!
— Алеша, проводи меня, пожалуйста, в кабинет, а потом принеси горячего молока.
Вот и Алеша тоже мог бы заняться чем-нибудь более полезным, чем ухаживать за немощным стариком. Сидел бы где-нибудь на предприятии за компьютером и наблюдал за процессом производства, или занялся сельским хозяйством, или какой-нибудь другой работой, на которой нерационально использовать Иного.
— Да, ваби, — Алеша наклонил голову и взял меня под руку.
«Ваби» — это обращение представителя низшего вида к представителю высшего, например, homo naturalis к Иному, или Иного к Высшему. Вошло в употребление двести шестьдесят лет назад. Это не господин, не Бог, не хозяин. Это одновременно все вместе и совсем другое. Тиму и Сержу я тоже обязан говорить «ваби», но они это пресекают. Им не нравится. Все-таки когда-то были людьми. С Высшими от рождения общаться труднее. Но их очень мало.
Я сел за письменный стол в кабинете и взял магнитную карту. Алеша побежал за молоком. За высоким окном во всю стену под ветром и дождем гнулись деревья. После того, как отошел от дел, я покинул город и доживаю свой век на даче, в пятидесяти километрах от столицы. Пишу воспоминания. Думаю, это полезно для изучения психологии не только homo naturalis, но и Иных. Когда закончу, попрошу Тима передать их в Институт Общей Психологии. Но это потом. А сегодня у меня один из самых тяжелых эпизодов. Я должен написать о своем сыне. Точнее об одном из моих сыновей, о Константине.