В каком-то смысле они говорили правду. Здесь было очень чисто. Но сестринский пост – отделенный армированным стеклом с проволочной сеткой, рассчитанный на общение только через микрофон и динамики, – нагонял уныние своей укрепленностью и изолированностью. томми не мог ни к кому подойти близко, и никто не мог подойти к нему. Чувство паранойи еще больше усиливалось от слабого гула вездесущих камер видеонаблюдения, снимавших общим и крупным планом.
На следующий день прибыло еще несколько пациентов, включая смекалистого молодого человека по имени Дон Бартли, с которым вполне можно было взаимодействовать. Возникло чувство, что они поладят.
Новое заведение начинало ему нравиться.
Через пару дней после прибытия пациентам разрешили провести собрание блока, на котором обсуждались «важные» вопросы: в блок забыли принести кофейник, дают мало сахара. аллена раздражали эти тривиальные жалобы. По крайней мере, здесь вообще дают кофе. В Лиме о таком и не слыхивали.
Когда санитары спросили, какие есть предложения по улучшению условий, аллен и четверо других пациентов попросили открыть зоотерапию, деревообрабатывающую мастерскую, ремесленную студию и печь для обжига керамики.
Лечащая команда обещала все это организовать, и аллен начал, вслед за Мэри, думать, что доходившие до него слухи о Дейтоне, возможно, были ошибочными. Эти люди явно хотят превратить его в приличное заведение.
К тому времени как Дороти Мур, мать Билли, позвонила и сказала, что планирует его навестить, аллен уже освоился в новой обстановке.
– Мэри спрашивает, можно ли ей приехать со мной.
Он пожал плечами:
– Мы уже попрощались.
– Она хочет переехать в Дейтон, чтобы быть ближе к тебе.
– Не стоит. Ей не стоит связывать со мной свое будущее.
– Ты должен сам ей это сказать. Ничего, если она приедет?
У него не хватило духу отказать.
ДНЕВНИК МЭРИ
Воскресенье, 23 ноября 1980 года
Через четыре дня после перевода Билли в Дейтон я поехала туда с его мамой. Приехали в час дня и пробыли до половины четвертого. С трудом нашли судебно-психиатрический центр, потому что он спрятан в низине за старыми корпусами областной больницы и окружен двойным забором высотой до верхнего этажа. Когда смотришь из окна, то обязательно – сквозь ограждение. Не так, как в Лиме, где здания отделены от забора широким газоном.
Входная дверь очень маленькая, в это узкое горлышко проходят по одному. Атмосфера неприветливая. Нас здесь явно не ждут. Билли вошел [в помещение для свиданий] через другую дверь. Сначала выглядел довольно унылым, и мать даже спросила про препараты. Он ответил, что пока ничего не принимает. Его бумаги из Лимы запаздывают, а здесь о нем ничего не знают и поэтому не дают элавил, прописанный в Лиме. Во время разговора он немного приободрился.