аллен соображал хуже Гейба, но все-таки понимал, что великан тоже упился в драбадан. Надо было собрать мозги в кучу, чтобы окончательно не провалить все дело.
– А если он спросит, зачем мне иголка с ниткой?
– Скажешь, рубашка порвалась. Мол, надо зашить.
аллен тряхнул головой, проясняя мысли.
– Но у меня нет рваной рубашки…
Нетерпеливо нахмурившись, Гейб оторвал от его рубахи карман.
– Теперь есть.
Действовали по плану. Как только санитар ушел в сестринскую за иголкой, Гейб проскочил мимо круга с Бобби и Ричардом под мышками. Вздохнув с облегчением, аллен, очень медленно, аккуратно ступая шаг за шагом, вернулся к себе.
Отключился прежде, чем голова коснулась подушки.
На следующее утро мозг аллена напоминал пресс-папье в баскетбольном мяче. Пульсирующие болью пазухи заставили, хоть и под угрозой еще большей боли, открыть глаза. Внутренним взором он видел себя в светлом Пятне сознания на сцене реальности. Странно, подумал он, раньше он никогда не замечал этого Пятна, пока артур не объяснил внутренним детям, что быть в мире, взаимодействовать и разговаривать с другими людьми – значит быть «на Пятне». Теперь он четко видел его, как юморист, который стоит на сцене лицом к зрителям, пока другие артисты прячутся за кулисами. Он хотел поклониться и уйти, но круг яркого света неотступно следовал за ним, не давая себя покинуть. Как в тюрьме.
Он понял, что артур и рейджен заставляют его отвечать за свои поступки и не дают никому другому выходить в сознание. Придется самому страдать от похмелья.
– Свершивший да несет последствия дел своих, – произнесли его губы с лондонским акцентом артура.
Слова эхом отразились от стен пустой камеры.
Губы аллена запеклись, суставы ныли. Он с трудом встал на ноги. Нализаться в полночь, а потом вылезти из койки в половине шестого утра – та еще задачка. В конце концов он пошатываясь вышел в коридор, доплелся до фонтанчика и жадно выхлебал, как ему показалось, литра три. Нижние веки набухли, глаза щипали, как будто в них швырнули песком.
– Господи, дай мне это пережить, – простонал он.
Бобби и Ричард являли собой картину молчаливой агонии. Бобби поднял на аллена налитые кровью глаза:
– Такое чувство, что сожрал динамит.
Ричард, в парадной одежде для суда, выглядел, с учетом обстоятельств, неплохо. Похмелья было незаметно. Казалось, что он просто нервничал. Тряхнул головой, отбрасывая с глаз каштановую челку.
– Присмотришь за Зигмундом и Фрейдом, да?
– Конечно, – ответил аллен, – буду разговаривать, чтобы у них не развились комплексы.
Ричард улыбнулся, морщась от головной боли.