Он позволил врачам и санитарам увести себя в одну из комнат.
– По изоляции соскучился, Миллиган? – спросил кто-то.
– Посидишь тут, пока блок не успокоится и не уберут стекло.
– Теперь врача увидишь, когда рак на горе свистнет.
Последняя фраза была, кажется, сказана Линднером.
аллен молча слушал угрозы, трогая в кармане магнитофонную кассету. Почти неделю он прослушивал совещания и встречи с глазу на глаз. Насобирал по крохам сведения о каких-то подозрительных делишках. Единственной надеждой было посеять между ними недоверие – заронить подозрение, что в их среде завелся шпион.
аллен тихо заговорил. Это были его первые слова за две недели. В течение тех двух недель на Пятне в основном находился марк, их семейный зомби.
– А теперь вы меня послушайте.
Его спокойный голос и внятная речь заставили их изумленно замолчать.
Вспомнив историю, которую он однажды видел по телевизору – про медсестру, дававшую пациентам завышенные дозы препаратов, – он повернулся к сестре Грандиг и скороговоркой выпалил информацию из медицинских карт. Потом спокойно добавил:
– Я ничего не напутал?
Она побледнела. аллен улыбнулся, зная, что она спрашивает себя: откуда он знает, что у кого в карте и какие лекарства я им даю?
Обвел их всех взглядом.
– Подумали, что мы зомби и потеряли бдительность, а?
аллен сыпал намеками, повторял обрывки разговоров, которые выудил из магнитофонных записей. Представлял себе, как каждый из них гадает: откуда он знает, что я говорил?
Когда его выпустили из комнаты, аллен с удовольствием отметил, что они теперь долго будут друг друга обвинять и грызться. Он с трудом сохранял спокойствие. Пришлось намекнуть, что он знает гораздо больше, чем на самом деле, – накормить их ложью, чтобы воображение пустилось вскачь и рисовало жуткие картины, какой еще опасной информацией он владеет.
Когда ему позволили самостоятельно выйти в общий зал, а не кинули в карцер, аллен ощутил, как у него от облегчения слабеют ноги. О господи… еще бы чуть, и конец…
Позже он узнал, что одна из соцработниц пожаловалась, что, когда она вышла из больницы, за ней следили.
Нашлись те, кто утверждал, что Миллигана определили в Лиму в качестве шпиона.
Он доказал, что представляет собой угрозу, даже будучи заключенным в блок с самым строгим режимом, и предполагал, что теперь его попытаются задобрить обещаниями и поблажками. И точно, несколько дней спустя его перевели в блок пять/семь со среднежесткими правилами, более свободный, чем девятый.
И никакого наказания за то, что рейджен избил старшего по отделению Льюиса.