– Ты всё ещё принадлежишь мне? – проговорил Тео глухо, устраивая вторую ладонь на животе, гладком, с удивительно нежной кожей.
Спросил, и сам понял, что сморозил чушь – перед глазами как раз имелось неплохое свидетельство. След его зубов, который Кори не стала залечивать, такой яркий и вызывающий, что будет видно всем, если она не прикроется.
– Я принадлежала тебе, даже когда хотела оторвать к Бездне твою бестолковую башку, – заверила Кори чуть сварливо, хмуря брови и ощутимо стискивая пальцы на его плечах. – Как бы меня это ни бесило.
– Бесило? – притворно (или не очень) возмутился Тео. – Да ты меня бросила, даже объясниться не дала!
– Можно подумать, ты заслуживал, – порворчала Кори в ответ.
Не поспоришь – не заслуживал. Не факт, что заслуживает сейчас, кстати. Вон, даже Манбрис глядит осуждающе.
– Прости, – Тео ткнулся в её лоб своим, обхватил ладонями лицо, чтобы быть совсем близко, смотреть в глаза. – Прости, Кори, я должен был сказать, но… Оно казалось таким неважным, понимаешь? Я ведь хотел тебя, с первой минуты, как увидел в столовой. Не на свидание из-за фанта, а всю тебя. И поэтому отказался почти сразу, – воспоминания о том премилом вечерке в их общаге заставили нервно хмыкнуть. – Двенадцать, кто только придумал чары Непреложной истины? Ты не представляешь, что меня заставили наговорить эти сволочи, которые мне якобы друзья!
– Не представляю, – согласилась Кори чуть язвительно. – И уж тем более не представляю, как они потом заставили тебя заткнуться. Это без всяких чар-то почти нереально.
– Неправда, есть много вещей, о которых я никогда не стал бы трепаться. Ну, по своей воле, – он всё же не удержался на пару мгновений прихватил её нижнюю губу в легком поцелуе. – Я сказал им, что влюбился в тебя. Не совсем так, но…
– О, я догадываюсь.
Как Кори ни силилась скрыть это за насмешкой, но Тео уловил нервнозность в её голосе. И плюнул на всё. Даже если его не простили, даже если не любят так же сильно, главное – он может обнимать, быть так близко, что дыхание сбивается. Тео потянулся к её губам, таким красивым, любимым, знакомым. Вместо ответа, вместо всякой ерунды, на которую они и так потратили столько времени, коснулся языком нижней, надавил. И выдохнул, когда понял, что его впускают в горячую влажную глубину. Позволяют прихватывать зубами гибкий язык, грубо толкаться дальше. Мелькнула мысль, что у некоторых секс скучнее, чем его поцелуи с Кори.
– Люблю тебя, – прошептал он в самые губы, сжал в ладонях упругие ягодицы, так непозволительно откровенно обтянутые штанами. – Хочу тебя, сил нет…