— Но она их не любит. Иначе не оставила бы живое существо без пищи и воды.
— Да я… — снова набрала воздух Майка для длинного монолога.
— В нашем же кружке не должно быть равнодушных и ленивых людей. Любителей прятаться за чужую спину.
Я слушала ее категоричные фразы со смешанным чувством восхищения и возмущения. И зачем морализовать, когда Майка все понимает? Да и мой авторитет зачем подрывать? Где же учительская солидарность?!
Я слегка посуровела, приняла официальный вид, пожала плечами.
Татьяна Николаевна засмеялась:
— Не обижайтесь. Остынете — согласитесь со мной.
На Майку она больше не обращала внимания. Но когда мы вышли из учительской, именно Майка с восторгом сказала:
— Значит, бывают такие люди!..
— В каком смысле? — удивилась я.
— Как в книжках.
Я не выдержала и расхохоталась. Майка тоже засмеялась, но тише, задумчивей обычного.
Позднее я узнала биографию Татьяны Николаевны. И подумала тогда, что она и правда одержимая, как сказала однажды Элеонора Эдуардовна.
Она рано осталась сиротой и жила в деревне у властной и суровой тетки.
Пяти лет пришла в сельскую школу и умолила, чтобы ей тоже разрешили учиться. Еще в детстве она хотела стать учительницей, даже в третьем классе писала в сочинении об этой своей заветной мечте.
Но жизнь не всегда считается с желанием подростков. Школа, в которой она училась, была с кооперативным уклоном, ее выпустили счетоводом. А тут тетку разбил паралич…
Пришлось Татьяне Николаевне пойти работать в только что организованный колхоз. Ей запомнилась комната, в которой разместилось правление. В центре — трюмо, вывезенное из какой-то барской усадьбы; и местный козел Бешка любил забегать туда и тыкался в зеркало рогами. Зеркало было старинное, толстое. Оно не разбивалось, а только звенело, долго и протяжно. Против трюмо стоял древний резной буфет: в нем хранились печать и колхозные документы.
Она вжилась в колхоз, люди ее называли наставницей. Шли к ней с самыми наболевшими вопросами. Благодаря ей наладились приличные заработки, и драмкружок, и даже курсы ликбеза.
Потом она понравилась своей работоспособностью, твердостью характера главному бухгалтеру Госбанка в городе Касимове, вечно брюзжащему, что новые работники, обученные на краткосрочных курсах, ничего не знают.
Он сумел перетащить ее к себе — сначала счетоводом, позже бухгалтером.
Потом эта двадцатилетняя девчонка стала его заместителем. Хотя по-прежнему заплетала волосы в тощие косички и даже не пудрилась.
В ней ценили неиссякаемое терпение, вежливость, грамотность, вдумчивость в отношениях с людьми. Она имела большую по тому времени зарплату, прекрасную квартиру на берегу Волги. Люди уважали ее. А Татьяна Николаевна тосковала, глухо, тайно.