К обеду размышлять я устала, а время утекало сквозь пальцы. И, едва мы прибыли в Эдес, я отозвала Хена в сторонку и сказала, что согласна.
Он принял это с тем же спокойствием, как и всегда. Договорились, что он уйдет первым, а я потом, когда получится сбежать незаметно от братьев. Назначили встречу у ворот рынка неподалеку.
Пока выжидала, чтобы братья вдоволь намахались мечами и завалились подремать, времени прошло прилично, но Хен терпеливо ждал на оговоренном месте. И уже успел выспросить, где находится ближайший храм.
Это было невысокое здание с типичной для храма крышей — с загнутыми рожками, чтобы все хорошее, что дарует нам Нигос, уходило к людям. Постучав в высокую резную створку, мы зашли.
Внутри оказалось неожиданно прохладно и темно, только у изображений богов горели огоньки многочисленных свечей. Нас встретил пожилой жрец, вежливо спросил, зачем пожаловали, и, получив ответ, без удивления кивнул. Выяснилось, что нужно заплатить небольшую пошлину. Я ойкнула, потому что о деньгах совершенно не думала, но Хен отодвинул меня в сторону и ссыпал монетки в предназначенную для этого плошку.
— Спасибо, — шепнула ему так, чтобы жрец не слышал. — Потом отдам.
Он смешливо поморщился.
— Уймись.
Я не настаивала, но про себя решила, что отдам обязательно. Он уже второй раз тратит на меня деньги, а ведь одет небогато.
Жрец спросил наши имена и записал в огромную книгу. Только в храме я впервые услышала полное имя Хена — Хеннай Тайсен. Примерила его на себя. Сатьяна Тайсен. Странно, непривычно, но, пожалуй, не так плохо. При мысли, что вот-вот расстанусь с кланом, с родовым именем, с этим щитом, который был со мной с рождения, меня охватила дрожь. Сжала руки, чтобы скрыть ее, и уставилась в пространство.
Все нормально, это не навсегда. Это вообще только для проформы. Это не по-настоящему. И самый лучший выход, столь нужная мне свобода. А клан Сантерн известен только в Отрейле, уже здесь о нас никто не слышал, так что не особо много я и теряю-то.
Поверх крепко сжатых ладоней легла рука. Твердая, широкая, с выступающими костяшками. Теплая.
— Волнуешься? — Хен нагнулся к самому уху, и его дыхание пощекотало мне висок. — Еще не поздно отказаться.
Насмешка в его голосе меня отрезвила. Ну конечно, сначала согласиться, заставить его заплатить, а потом идти на попятную? Он плохо знает Сатьяну Сантерн. Пока еще Сантерн.
Я помотала головой.
Хен еще немного смотрел на меня, потом убрал руку и выпрямился. От исчезновения тепла его ладони мне снова стало не по себе.
Жрец откашлялся и встал перед нами. Он уже накинул на плечи вышитую золотом парадную мантию. Забубнил привычную скороговорку: о любви, взаимном уважении, о детях, которым мы дадим жизнь.