– Вот тебе и раз! Вот это скандал в благородном семействе. Я, значит, спасал торговца краденым, помогая ему сбывать товар. Саша, а предупредить меня раньше ты не мог? Мы ведь тоже рисковали, а за что, вернее, за кого – за дурака Ивана?
– Мне Ивана было жалко…
– А теперь жалко?
– Теперь – нет.
Тут, легок на помине, появился Иван с мрачной физиономией и, не говоря ни слова, бросил на стол пачку «катенек»[16].
– Две? – Иван кивнул.
– Пересчитывать не буду, но больше дел с тобой не веду, – сказал я решительно.
Иван вышел, а я пошел на кухню, есть очень захотелось.
– Глаша, у нас что-то поесть осталось?
– Сейчас согрею, барин. Идите пока в столовую, я сей минут подам закуску. Может, водочки выпьете, на вас лица нет.
– Да, пожалуй.
Я сел, и через минуту Глаша принесла запотевший с ледника графинчик, тарелочку с нарезанным огурчиком и ветчиной.
– Сейчас щи поспеют, закусите пока, барин.
– Спасибо, милая Глаша.
Я налил рюмку и выпил, но ни вкуса водки, ни расслабляющего действия не почувствовал.
Расслабиться не дала маман. Она влетела в столовую и начала истерить:
– Я места себе не нахожу, а он водку пьет! Иван мне сказал, что вручил тебе две тысячи рублей – изволь отдать их мне сейчас же.
– И не подумаю. Из этих денег я еще должен половину Генриху отдать и рассчитаться с мастерами.
– Александр, как ты говоришь с матерью! Никакого Генриха, мы бедствуем, и ни с кем я делиться не буду.
– Бедствия наши связаны с неумеренными вашими и братца тратами, и если вы не умерите аппетиты, то скоро разоритесь вконец, – заявил я этой обнаглевшей и в общем-то чужой мне «матушке». – Если нужны деньги – возьмите у Ивана, он на мне не меньше пяти тысяч чистыми заработал и еще тысячи полторы-две заработает на остатке шелка. Только будьте поумереннее в своих покупках и не давайте Ивану играть в карты – а то он последнее профукает. А Генриха я не могу оставить без вознаграждения – он честно заработал свою половину.
– Ах так, какой-то немчура тебе дороже родной матери! Ну и убирайся вон из моего дома!
– Видимо, придется последовать вашему совету, матушка. Через час меня здесь не будет.
Я пошел к себе, быстро собрался, покидав в старый чемодан свой нехитрый скарб.
Через полчаса я уже звонил у входа в аптеку, дверь почему-то была закрыта.